То был грустный день. Не стало бани. Командиры получили нагоняй от генерала. Начальнику тыла бригады и дежурному по части влетело от комбрига, а солдат-истопник попал на губу.
Озерко - боль всех рыбачинцев. Как трудно рождался этот поселок. Как светло и радостно жил в суровом краю и как тяжело и нелепо умирал...
Даже я, человек невоенный, понимаю, что оружие постоянно совершенствуется. То, что было грозой для блока НАТО в шестидесятые, перешло в разряд исторических экспонатов в девяностые. За годы существования зенитно-ракетные комплексы, находящиеся на Среднем и Рыбачьем, устарели морально и тактически. В конце восьмидесятых - начале девяностых годов их стали сокращать. Но это больше напоминало бегство с поля боя.
Интересно, что приказ на передислокацию, поступал, как правило, или глубокой осенью, или ранней весной. Выбивающиеся из сил солдаты и офицеры героически преодолевали трудности. В заброшенных поселках оставались дома, техника, оборудование. Как будто смертельная удавка затягивалась вокруг Озерко и других гарнизонов.
Командир бригады Александр Гладких до последнего не верил, что заслуженная воинская часть, получившая в боях звание Гвардейской, может быть сокращена. Когда убедился, что от этого не уйти, стал писать письма в вышестоящие организации с просьбой продать оставляемые поселки или передать их в народное хозяйство.
В администрациях Мурманской области и Печенгского района согласно покивали головами, но никто не взял на себя смелость спасти наше с вами добро.
Начальник квартирно-эксплуатационной службы Печенгского района Виктор Васильев со своей стороны тоже стучался куда надо и, не достучавшись, признался мне:
- Жаль, что нет обкома партии. Там бы хоть выслушали.
Осенью 1994 года последняя группа солдат и офицеров покинула поселок Озерко. Наступил период погрома всего, что с таким трудом создавалось годами. В это время проявились худшие черты нашего национального характера - брать все, что плохо лежит, бить то, что не унести.
Озерко достаточно далеко. Там редко бывают дети. Кто же побил стекла в окнах домов? Кто переколотил оставленную мебель? Ответ известен - взрослые дяди. Стыдно, господа!..
От Озерко в восточную часть Рыбачьего ведут две дороги. Местные жители называют их просто: верхняя и нижняя. Верхняя короче, но хуже. Нижняя лучше, но длиннее. Предлагаю проехать той, которая длиннее, и, смею вас уверить, дорога будет интересной.
Прежде всего небольшая историческая справка. В конце XIX века тысячное стадо оленей Печенгского монастыря каждую весну переходило с материка на Рыбачий для отела и выпаса. Прошло время. В 20-е годы нашего столетия рыбачинское стадо насчитывало 5000 голов. Кроме того, постоянные жители полуостровов-братьев держали в своих подворьях крупный рогатый скот (его насчитывалось несколько сотен) и примерно столько же овец. Ежегодная заготовка сена превышала потребности, и оно частично экспортировалось в Норвегию.
Постепенная милитаризация островов в довоенное время и кровожадная война полностью уничтожили оленеводство и скотоводство. Лишь в конце сороковых - начале пятидесятых годов на Рыбачьем и Среднем снова появились коровы. По тундре в тот период бродило около сотни одичавших оленей. Бригадир Владимир Шаригин в 1964 году пригнал на полуострова стадо опытного хозяйства "Восход".
В скобках напомню, что почти одновременно с этим происходило освоение земли частями противовоздушной обороны (ПВО).
Оленеводы построили свою избушку на берегу ручья Морозова. Рядом оборудовали примитивный забойный пункт.
Условия для оленеводства на Рыбачьем почти идеальные. Это сразу заметил приехавший сюда специалист Михаил Варшагович Мкарчян, а проще говоря, дядя Миша. Рыбачинское стадо являлось опытно-производственным. Дядя Миша вместе с другими сотрудниками ставил опыты, отрабатывал методику их проведения и вынашивал научные идеи. А между делом стал кандидатом наук и прирос к месту так, что уже лет десять не выезжает в свою кавказскую колыбель Армению. В норвежской печати его называют "губернатором Рыбачьего".
