Размышления Федора Фомича прервала жена: она пришла узнать, как он себя чувствует.
— Все в порядке, — солгал Щеглов.
— И прекрасно, — обрадовалась Евдокия Петровна. — Ты полежи, я к соседке выйду…
— Иди, иди, матушка.
Федор Фомич с трудом встал, добрался до чулана и вернулся обратно с конвертом в руке. Почти на память знал он содержание письма, но хотел еще раз взглянуть на него. Письмо было адресовано в С.-Петербург военному министру В. А. Сухомлинову.
«Ваше высокопревосходительство! Считаю своим долгом и ответственностью перед Отечеством довести до Вас, как военного министра и приближенного к Императору государственного мужа, о нижеследующем:
В городе Ярополье, в собственном доме на Юнкерской улице, проживает мещанин Мыкалов Ксенофонт Еремеевич. Этот «подданный» России является германо-австрийским шпионом. Имея крупное состояние, Мыкалов обладает большими возможностями по доступу в самые высшие слои местного общества. По моим сведениям, Мыкалов за короткий срок собрал обширные данные о состоянии и характере фабрик и заводов и другие финансовые и торгово-промышленные данные по Яропольской губернии и губерниям, смежным с нею со всех сторон империи. Он имеет данные о провозоспособности железных дорог этих же губерний. Известны ему заказы различных ведомств, преимущественно военных. Он собрал сведения о том, какие воинские части стоят в губернии, какими видами вооружения оснащены эти воинские соединения, и различные прочие, интересующие германо-австрийскую разведку сведения.
Шпион Мыкалов встречался в Ярополье и имел продолжительную беседу с представителем, фирмы «Купс и Альбери». Встреча происходила инкогнито в номере гостиницы «Парижский уголок» 16 апреля сего года. Тайность происшедшей встречи заставляет подразумевать, что представитель вышепоименованной фирмы является более крупным шпионом. В условиях местной губернии вредная Отечеству деятельность Мыкалова пресечена, по моему мнению, быть не может, ибо оный мещанин Мыкалов пользуется необъяснимым покровительством его превосходительства губернатора, действительного статского советника графа Э. К. Флиншток. Чины Яропольского жандармского отделения, во главе с полковником Н. Г. Фуксом, являются частыми гостями Мыкалова. Особым расположением пользуется Мыкалов со стороны его высокопреосвященства, митрополита Яропольского Агапия.
23 апреля сего года Мыкаловым был привлечен к шпионской деятельности и подпоручик находящегося под моим командованием Н-ского полка Яков Семенович Картавский, на почве этого покончивший жизнь самоубийством 6 мая сего года. Преступная деятельность Мыкалова повергла меня, болеющего за судьбы Отечества и русского офицерства, в неописуемую и не имеющую границ тревогу, и я вынужден просить Ваше высокопревосходительство нарядить самое строжайшее дознавательное следствие. Написано сие в единственном экземпляре в городе Ярополье 1914 года, мая, 13 дня.
Командир 153-го стрелково-пехотного полка полковник Мужневич Аполлон Валентинович, имеющий местожительство, в городе Ярополье, на Дворянской улице, в доме N 5, квартире N 1».
Кончив читать, Федор Фомич вложил листы в конверт и устало закрыл глаза. Тридцать шесть лет находится в его доме этот документ. Еще тогда, в четырнадцатом году, он порывался послать письмо полковника по назначению, но не знал, как надежнее сделать. Все его действия ограничились тем, что он узнал личность Мыкалова, часто приходил на Юнкерскую улицу к его дому и наблюдал, как в комнатах, невзирая на военное время (шла война с немцами), бурно веселились офицеры, прекрасно одетые мужчины и дамы. Когда он встречал Мыкалова на улице, то старался подольше наблюдать за ним, в деталях изучил его походку, манеры, узнал многих лиц из его компании. Однажды Федор Фомич стоял недалеко от дома Мыкалова. Из парадного крыльца вышел жандармский полковник, у которого он был на допросе, и, проходя мимо, грубо сказал: «Ты что тут, портняга, так часто болтаешься? Чтоб твоя образина мне больше не попадалась на глаза, а то посажу!» С того дня Федор Фомич перестал интересоваться Мыкаловым.
