Когда я был начинающим психиатром, психотропные средства только еще входили в почет — новые (теперь уже старые) препараты с мощным (теперь уже относителыю слабым) воздействием на психику. Сообщали о фантастических результатах, говорили, что это революция в психиатрии. Казалось, еще немного, и с психическими заболеваниями будет покончено.
Психотропные средства в обиходе и нынче, их стало гораздо больше, они действуют сильнее, прицельное.
Есть люди, живущие на психотропах годами и даже десятилетиями, для них это решающая поддержка, как, скажем, для диабетиков инсулин. Но увлечение уже меньше. Уже ясно, что побочное действие слишком часто перевешивает лечебное; что и эффект лечебный ограничивается лишь воздействием на симптомы, но не устраняет причин; что в препаратном буме забыли о таких испытанных средствах, как человеческое слово, человеческий взгляд, человеческое прикосновение...
«Не назначайте лекарств... Не хочу подсаживаться.»
Все чаще слышишь такое от пациента и видишь — в опасливом взгляде на рецептурные бланки...
В лекарства особенно горячо верили в 20—30-е годы, после появления первых сильных иммунных и гормональных препаратов, и два десятилетия после войны, когда восторжествовали мощные антибиотики. Сейчас вера эта пошатнулась, хотя никогда еще мы не знали такого изобилия лекарств чуть ли не на все случаи жизни.
— Но почему же?
— Всякое увлечение несет в себе неизбежность спада, отмашки — всеобщий закон волнообразности, неискоренимый маятник. Всякое заблуждение обязательно поменяет свой знак на обратный, и не один раз, а много...
Сегодня медицина технизирована, химизирована, коммерциализирована. Нагромождение отчуждения, лжи и манипулирования. А больные — все те же люди, что и во времена гиппократовы. Все те же малые детишки-зверушки, которые ждут своего Доктора Айболита...
Они не хотят, чтобы врачи закрывались от них лекарствами, приборами, аппаратами, иглами и прочей амуницией. Хотят живого общения и непосредственного влияния. Как и в стародавние времена, хотят видеть во враче Человека. Которому Можно Верить. Чтобы Доктор на них смотрел, слушал, чтобы разговаривал... Хотят живого прикосновения и улыбки, хотят врачебной ласковой строгости, хотят, чтобы с ними возились. Таблетка же, будь это даже великий, знаменитый и всемогущий веломотоциклин, — таблетка безлична, бездушна...
А есть ведь еще и те, кому недостаточно и общения с Человеком, Которому Можно Верить. Кому хочется не просто верить, но знать, как все происходит — и быть не только потребителем, но и сотворцом своего здоровья.
- Настороженно-отрицательное отношение к лекарствам — явление уже массовое. Почему?..
Потому что многие фармацевтические фирмы «засветились» недобросовестностью. Нагому что реклама лекарств — навязчивая, оголтелая как и вся реклама. Потому что лекарственное вторжение не подкрепляется психологическим уровнем работы, душевностью, а довольно часто и «подкрепляется» наоборот — человека вгоняют в коммерчески выгодные болезни... Потому что лекарства вызывают лекарственные зависимости, а люди этого уже не хотят.
Задача медиков в наступающем тысячелетии — научиться соединять разные методы и уровни лечения, создать, верней, воссоздать Целостную Медицину...
«СНИМУ ПОРЧУ, СНИМУ ДЕВУШКУ»...
— Как вы относитесь к психоанализу? Насколько он применим и приемлем в наших условиях?
Мое мнение: настоящим психоаналитиком на всем земном шаре был только один человек. Имя его — Зигмунд Фрейд. Все остальные психоаналитиками лишь величаются — все имитаторы, искренние либо лукавые...
Хотя Фрейд хотел думать, что создал тиражируемый метод — его в настоящем фрейдовском качестве невозможно ни повторить, ни как-либо развить.
Самые порядочные и талантливые из учеников Фрейда пошли другими путями, своими... На Западе получил развитие не психоанализ, а психобизнес.
— А у нас он тоже есть?
— Разумеется. С нашенской спецификой. Взгляните в любую газету объявлений, раздел «Разное». «Обеспечу успех», «приворожу», «сниму сглаз и порчу», а рядом — «сниму квартиру, сниму свадьбу, сниму девушку»...
