Многие задавались вопросом, как человек с таким шармом и происхождением, как Лео Понтекорво, женился на этой еврейке ниоткуда. Ее сдержанность могла бы показаться апатией, а желание быть незаметной — пресностью. Как такой красивый и решительный мужчина с романтичной внешностью славянского пианиста (растрепанные волосы и длинные изящные пальцы), доктор медицины, чей белый халат шел ему, как некоторым дирижерам фрак, взял в жены неприметную, но грациозную Рахиль Спиццикино?
Извне их брак казался неравным… их воспоминания (да сами их жизни) звучат на разных языках. Жизнь Лео вяло тянулась в величественной квартире с высокими кессонированными потолками, полной массивной инкрустированной мебелью и бытовой техникой, которую в то время мало кто мог себе позволить.
Что касается Рахили, комнатушка, в которой она прожила свои первые двадцать пять лет, проводя их за учебой, комнатушка с окном, выходящим в узкий переулок старого Гетто, продолжает — хотя четверть века прошло уже с тех пор — испускать (по крайней мере, в ее воспоминаниях) невыносимый запах вареных и пережаренных овощей.
Но все то, что их разделяло когда-то, теперь их объединяет. Потому как именно это и есть секрет удачных браков, счастливых, несмотря ни на что, пар: не переставать восхищаться необычностью своего партнера.
Но кто бы мог подумать, что между этими двумя что-то не так? Что Лео настолько боится мнения своей жены и в то же время зависит от него и практически и психологически? Что между ними существует эмоциональная связь, напоминающая связь с ипохондричной и сверхзаботливой матерью? Никто там, за стенами дома, не мог даже представить, что новая синьора Понтекорво играет в жизни Лео роль, схожую с той, что играла старая синьора Понтекорво (она враждебно относилась к невестке, так, как это умеют только некоторые еврейские свекрови), — особый тип отношений, построенный на шантаже талантливого и капризно хрупкого мальчишки.
Когда Рахиль сердилась на мужа, тот не находил ничего лучше, как рассердиться в ответ, сделать недовольное выражение лица, которое с годами становилось уже смешным. В конце концов Рахиль, утомленная упрямством Лео — а упорствовать он мог до бесконечности, целыми неделями, — могла положить конец ссоре какой-нибудь шуткой, лаской, пустив в ход тонкую дипломатию, предложив ему, например, плитку белого шоколада, который он так любил. Одним словом, жена доказывает силу, проявляя уступчивость, в то время как муж обнаруживает слабость, упорствуя в своей обиде и оставляя ей инициативу (что только ребенок может считать унизительным) примирения.
Эта передача по телевидению была не чем иным, как последним кризисом затяжной и неизлечимой болезни, которая тянулась уже несколько недель. Все началось с тех непрекращающихся обвинений, из-за которых Лео потерял сон, а Рахиль утешала его, как мамочка. Их жизнь определенно начала меняться.
Именно в тот вечер, еще до того, как они включили телевизор, Рахиль положила конец ссоре, начавшейся накануне, когда Флавио и Рита Альбертацци, давние друзья, покинули их дом. Уже не в первый раз такое, казалось бы, приятное событие, как ужин с Альбертацци, становился причиной раздора. Но сейчас причина ссоры казалась столь мучительной и оставляла такое ощущение горечи и напряженности, что Рахили было просто необходимо зарыть топор войны быстрее, чем она делала это обычно.
«Я поставила кое-что разогреваться на кухне. Почему ты не идешь есть?» Она обратилась к Лео с этими словами, войдя в его кабинет в полуподвальном помещении, где он провел почти все воскресенье, слушая старые диски Рэя Чарльза. На досуге Лео успел забить свой кабинет-убежище всеми этими дисками. Гордостью коллекции стало собрание пластинок (в том числе самых редких, которые почти невозможно достать) именно Рэя Чарльза, перед которым Лео чувствовал какое-то мистическое благоговение. Только голос Рэя всегда мог успокоить его, когда он чувствовал себя подавленным или когда что-то не ладилось в жизни.
«Не хочется. Я не голоден», — ответил Лео, сделав потише звук магнитофона.
И тогда эта женушка, с чувственностью и теплотой, которую едва ли можно было в ней подозревать, нежно обняла его сзади и засмеялась:
