Шпеер задумчиво глядел в непроницаемое, будто восковая маска, лицо Гарина.
— Ну, хорошо, это требование разумно. Но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу сразу предоставить вам полную свободу действий и перемещений. Что вы скажете, если мы переведем вас из барака в офицерское общежитие? Удобные комнаты, питание из офицерской столовой…
— Иными словами, — перебил Шпеера Гарин, — вы оставляете меня за колючей проволокой, но в более комфортной клетке? Согласен!
— Прекрасно. Что-нибудь еще?
— Да. Мне нужны гарантии.
— Пока что я могу вам гарантировать только одно — жизнь.
— Этого мало! Вы должны гарантировать, что не будете предпринимать попыток украсть мое изобретение. Я реалист и прекрасно понимаю, что я жив, пока я вам нужен.
— Господин Гарин, у вас опасная привычка говорить то, что думаете. Вам бы следовало поучиться дипломатии.
— Бросьте! — сердито отмахнулся Гарин. — Я человек дела. А в интересах дела поменьше тратить время на болтовню. Вы принимаете мои условия?
Шпеер досадливо поморщился.
— Хорошо, я согласен продолжить сотрудничество на этих условиях. Но взамен потребую от вас соблюдать строжайшую секретность ваших работ и в кратчайшие сроки наладить выпуск боевых гиперболоидов. Попытаетесь продать свой аппарат кому-то еще — смерть. Будете тянуть с выполнением задания — смерть. И не надейтесь на легкую смерть в газовой камере! Вас будут медленно убивать до тех пор, пока вы сами не расскажете все секреты своего изобретения! Это понятно?
— Более чем, — сухо отвечал Гарин.
— Согласны?
— Согласен.
— Превосходно! Сколько вам нужно времени на производство боевой модели гиперболоида?
— Десяти дней достаточно, если не будет перебоев с материалом.
Рейхсминистр повернулся к Данненбергу:
— Господин Гарин поступает в ваше полное распоряжение. Снабдите его всем необходимым, обеспечьте все условия для работы и отдыха. И помните: вы отвечаете за него головой.
Не дожидаясь ответа, Шпеер направился к выходу с полигона. Сделав несколько шагов, рейхсминистр остановился и, обернувшись, добавил:
— Запомните, господин Гарин: мы умеем наказывать врагов. Но и награждать друзей мы тоже умеем!
2.
Ночь перед демонстрацией боевой модификации гиперболоида Гарин не спал. Объяснив надоедливому Данненбергу свою бессонницу волнением, Гарин солгал. Он был абсолютно уверен в успехе предстоящей демонстрации. Все получилось даже проще, чем Гарин предполагал изначально. Корпус пулемета MG-34 почти не потребовал доработки, чтобы вместить в себя детали гиперболоида. Это существенно облегчило задачу, поскольку не пришлось дорабатывать точку размещения пулемета в корпусе танка. Тем самым решилась проблема установки гиперболоида на уже готовые машины.
С аппаратом также не будет проблем. Тем более что изготовлен был не один гиперболоид, а сразу полтора десятка. Гарин решил эффективно использовать образовавшийся запас времени, собрав несколько образцов. Мало ли что? Запас карман не тянет…
Однако сон не шел. Гарин вновь и вновь прокручивал в памяти разговор со Шпеером. Слишком быстро рейхсминистр пошел на уступки. И ведь не обманул! Сразу с полигона Данненберг провел его в офицерское общежитие, где уже ждала готовая комната. Сам Данненберг поселился в соседней комнате и столь рьяно взялся играть роль няньки, что за эти неполные десять дней успел изрядно утомить своим присутствием. Но при этом Данненберг не делал никаких попыток вникнуть в принцип работы гиперболоида.
Что же задумал Шпеер? Или, быть может, этот напыщенный немец действительно играет честно и никакой опасности нет?
Гарин взглянул на часы, стрелки показывали начало четвертого часа. До начала демонстрации оставалось почти шесть часов. Гарин, не раздеваясь, лег на койку поверх одеяла и закрыл глаза.
* * *
— Петр Петрович, вставайте!
Голос Данненберга выдернул Гарина из забытья. Часы показывали восемь часов утра.
— Надо же, — удивился Гарин, — а я ведь и задремал!
— Это хорошо. Завтракать будете?
— Нет, — чуть поразмыслив, ответил Гарин. — Чашку крепкого кофе и бутерброд.
— Хорошо.
Данненберг шагнул к двери.
— Постойте, Конрад! — остановил его Гарин. — Что с техникой?
