Ирка молча повернулась к нему и постучала по ящику. Это был небольшой деревянный ящик зеленого цвета. Такие ящики уважают водопроводчики. Обычно при откидывании крышки они раскладываются, и под рукой оказываются разводные ключи, лобзики по металлу и холодная сварка. И этот ящик раскладывался тоже. Вот только вместо водопроводных прокладок и пластиковых заглушек внутри теснились пыльные стеклянные банки с подписанными ярлычками: «Драконья желчь», «Мертвая вода 30 %», «Ногти гномов», «Волосы троллей», «Спиленные зубы бермудской ведьмы», «Разрыв-трава (летний сбор)», «Лунный свет фаршированный», «Уши конька-горбунка», «Листья заживляющего дерева (разжеванные)», «Тартарианский корень».
– Да знаю я, все знаю! – сказал Багров. – Если мы телепортируем с этим ящиком, рванет так, что мама не горюй. Воронка будет с трехэтажный дом. Нам так сказали. А без ящика мы никому не нужны. Так?
Ирка сердито укусила себя за мизинец. Она ненавидела у Багрова эту привычку срывать со всякого хорошего дела его возвышенность и приводить все к циничному знаменателю. Например, визит к Бабане он называл «полить цветочки» или «продернуть родственников».
– Нам не говорили, что без ящика мы никому не нужны! Нам сказали только, что при телепортации ящик рванет, – напомнила она.
– Пусть так! Но разве эта работа для Девы Надежды? Для элиты, можно сказать, света? – продолжал бухтеть Багров. – Ездим по Москве и помогаем не пойми кому! Кто мы сейчас? «Скорая помощь» для нежити! Никакой зарплаты и бензин за свой счет! Где вселенский размах? Я ожидал, по меньшей мере, что нас пошлют диверсантами в Тартар!
– Матвей! – сказала Ирка трагически. – Я перестаю тебя понимать, Матвей! Мы с тобой сидим в одном танке, но едем в разные стороны!
– То есть в Тартар диверсантом ты не хочешь? – уточнил Матвей.
– НЕТ!!! Постучи по дереву, а то и правда отправят!
Багров послушно постучал по ящику. В недрах ящика зашипела бессмертная гадюка, от укуса которой когда-то умер вещий Олег. Стражи света посадили гадюку в этот ящик, и она застряла где-то между четвертым и пятым измерениями. Видеть ее было нельзя, но временами доносилось шипение. Ирка жалела гадюку и изредка подкармливала ее шпорцевыми лягушками.
Остановившись на светофоре, Матвей от скуки порылся в ящике и достал бутылочку, подписанную «Циклопьи блохи». Крупные блохи ползали по стеклам, особенно густо собираясь у пробки.
– Не вздумай выпускать! Они высасывают три литра крови в минуту! Их даже в шутку нельзя сажать на кожу! – предупредила Ирка.
– Что, серьезно? – Багров вытянул пробку зубами и, отловив двумя пальцами крупную блоху, усадил ее себе на шею рядом с артерией. Блоха немедленно начала разбухать, но вдруг дернулась и с шипением растворилась, испустив вонючую струйку пара.
– H>2SO>4. Серная кислота, – сказал Матвей.
Ирка хмыкнула.
– Хорошо, что у тебя кровь не брали на резус-фактор! Представляю, что написали бы в карточке, – заметила она.
– Ничего не написали бы. Я умею маскироваться. Написали бы «первая положительная. Проба взята у трупа» или что-нибудь в этом роде.
Наконец пробка понемногу тронулась. Вдоль рядов машин шла беременная с очень большим животом, пританцовывала и делала руками медлительные движения, будто сушила лебединые крылья. Потом женщина остановилась, и пробка остановилась. Женщина подошла к машине, что-то крикнула через стекло сидящему за рулем мужу, достала из багажника минеральную воду и стала пить. Вся пробка ждала, пока она допьет. Потом машины опять чинно и медленно двинулись, как раскормленные гуси. Все равно впереди был затор. Больше поторопишься – дольше постоишь.
– Я тоже так хочу! – сказал Багров.
– Чего хочешь? – подозрительно спросила Ирка.
– Ну чтобы ты пила минеральную воду. В минеральной воде много бульков, и в каждом бульке сидит витамин.
– И больше ничего не хочешь? – спросила Ирка.
– А чего еще? – наивно спросил Багров.
Микроавтобус тронулся, переполз перекресток, и дело пошло чуть бодрее. Пробка постепенно рассасывалась. Беременная женщина не могла больше идти со скоростью потока и села в машину.
Откинувшись на спинку, Ирка сонно глядела на светофоры. Зеленые и красные, они непрерывно мигали, чередовались. Их сияние размывалось во влажном сумраке. В их повторяющемся до одурения мигании таилась загадка. Добрую часть детства Ирка проездила по врачам на машине Бабани. И тогда уже, помнится, секрет светофоров занимал ее. Она безнадежно пыталась понять, почему машины не едут на красный, ведь люди же на красный стоят! Ей казалось, красный – для машин, зеленый – для пешеходов. Все очень просто и логично. О том, что существуют два красных и два зеленых, она тогда не задумывалась.
