— Вчера я купил у вас авторучку, а она не пишет. Посмотрите, — обратился он к владельцу магазина, передавая ему авторучку.
— О! Это редчайший случай. Любопытно, что это с ней произошло? — расплылся в улыбке Лотт и, вырвав из блокнота лист, принялся чертить на нем круги. Ручка не писала. — А она заправлена? — спросил Лотт.
— Конечно.
— Позвольте заменить ее другой. Извините. — И Лотт, виновато пожав плечами, вручил Егеру новую ручку. Покупатель проверил ее. Все было в порядке.
V
В полдень того же дня в глухом лесу, у подножия скалы, встретились два охотника. Они молча расцеловались и надолго застыли в объятиях, горячо похлопывая друг друга по плечу.
— Неужели я должен уехать? — спросил тревожно Лотт, освобождаясь от объятий Егера.
— Таков приказ Центра. Ну что же, Анатолий, здравствуй. Прими сердечный привет от всех наших сотрудников, от жены и друзей.
— Здравствуй, Николай… Наконец-то.
— Как дела, Жаворонок?
— Как в окопе перед атакой, — переводя дыхание, ответил Лотт,
Они расстелили коврик на земле. Лотт вынул из охотничьей сумки продукты, пригласил к трапезе.
— Твоей работой в Центре довольны, особенно генерал Фролагин, — сказал Егер. — Просил передать тебе горячий привет… Да, а что нового произошло после случая с фотографом? Почему так долго молчал? Центр в недоумении.
Лотт сообщил, что гитлеровцы резко усилили режим и охрану зоны, проверку жителей. Произвели принудительное отселение крестьян из сел, которые находятся близко к охраняемой зоне. Все это началось с прибытием нового шефа — полковника Шульца. Говорят, наделен большими полномочиями…
— А молчал по одной причине — гестапо имело ко мне подход, — пояснил Лотт. — После этого я работал только на прием.
— Расскажи подробнее, — попросил Егер.
— Однажды ко мне подошел один тип и пытался установить со мной контакт… Я понял, что фашисты сумели кое-что расшифровать из нашего кода…
— Когда это было и где?
— Два месяца назад, двадцать первого мая… — Лотт передохнул. — В тот вечер я ужинал в ресторане «Жозефина». Ко мне подсел средних лет мужчина, невысокого роста, широкоплечий, спортивного вида. Правильные черты лица. Бакенбарды. Нос с горбинкой. Да вот его портрет, я его нарисовал по памяти. — И Лотт передал рисунок Егеру. — Сперва мы молчали. Потом он немного выпил, заговорил. Разговор был на общие темы — о войне, о женщинах, о медицине. После ужина, уже на улице, он вдруг попросил у меня телефон и полез за ручкой, хотел записать мой номер, да пожаловался: «Купил авторучку… и не знаю, что с ней делать, не пишет». Это был наш пароль, но в нем недоставало нескольких слов. Я чуть было не растерялся. Предложил ему свою ручку.
— Кто он?
— Не знаю. Сказал, что находится здесь проездом по медицинским делам.
— Вот видишь, а ты сомневаешься, должен ли ты уехать! В Центре твое молчание расценили неслучайным, но предполагали худшее… Впрочем, обстановка острая, и мне предстоит… А в общем, поживем — увидим. Где рация?
— Я ее зарыл в лесу.
— Правильно сделал. Покажи место. На всякий случай я привез свою, вместе с новым кодом.
— И надо же было этому фотографу забрести ко мне и купить светофильтр, как будто их нет в других магазинах! — поморщился Лотт и даже сплюнул от досады. — А вдруг это была все же чистая случайность?
— Чистая случайность, которая может стать роковой. И с этим нельзя не считаться, — заметил Егер.
— Конечно, гестапо может это установить, но не рано ли меня списывать? — продолжал размышлять Лотт. — Ведь сам по себе заход фотографа в магазин и покупка им светофильтра еще ничего не означают и не могут меня компрометировать. Народу у меня бывает немало, — пытался он убедить Егера в том, во что, по сути дела, сам мало верил.
Егер понимал состояние Лотта, его искреннее желание быть на передовой. Но интересы безопасности и судьба операции требовали однозначных и категорических решений.
— Ты исходишь из того, что посещение магазина фотографом может остаться не замеченным для гестапо. Ну, а если они этот факт установили и, больше того, если вдруг фотограф вообще находился под их наблюдением? Ведь он принадлежит к левым организациям, как утверждают газеты, и его портрет не сходит со страниц хроники. И последнее, самое важное. Подход к тебе со стороны гестапо разве случаен? Гестапо умеет идти по следу, ты это знаешь. Нет, Анатолий, тебе надо немедленно уезжать. Немедленно. — Егер ласково обнял Лотта за плечи.
