— Том, не надо. Том… Том…
Том задрожал и попятился к ее ногам.
Тот страх, который заставлял его в детстве прятаться в угол под холодным взглядом Ворна, наполнил теперь все его существо. Но к страху присоединилась лютая звериная злоба. Только прикосновение руки Ингрид обезоруживало его.
Он упирался согнутыми пальцами рук в пол и тихонько рычал.
В нем не было ничего человеческого.
Ингрид поняла, что это — конец.
Сухими глазами, в глубине которых горело отчаяние, она взглянула в лицо Ворна и звенящим от боли голосом сказала:
— Зачем вы это сделали?
Ворн погладил ладонью лоб, и не ответив ни слова, вышел.
* * *
…Так закончилась история Томаса Дана, музыканта, который прославился в течение одного месяца. О нем так же быстро забыли, и никто никогда не узнал, что большое свирепое животное за решеткой клетки в Центральном Зоопарке, некогда заставляло людей видеть мир прекраснее, чем тот был в действительности…
Ежедневно сторожа зоопарка видели маленькую женщину под густой вуалью, бесстрашно подходившую к клетке, и удивлялись послушанию свирепой обезьяны, которая позволяла ласкать свою жесткую гриву маленькой женской руке.
Никто никогда не повторил этого эксперимента, потому что Ворн, в тот же самый день, уничтожил все свои научные заметки и исчез из города неизвестно куда.
По-прежнему в стране рождались слабые дети с печатью вырождения, и статистика мертвым языком цифр рисовала путь к гибели.
---
Єлизавета Кардиналовська. Помилка (1928)
Перевод Семена Гоголина
Опубликовано в журнале «Нова генерація», 1928, № 5
