— Сидит женщина, та самая, из торгового павильона. К вам также хочет попасть врач. Кроме них есть ещё один очень странный тип, — рассказывал Франтишек. — Заявился в консультацию к одиннадцати утра. У меня язык чуть не отсох ему объяснять, что пан меценас принимает клиентов вечером, с пяти до семи, а он всё долдонит в ответ: «Хорошо, подожду». Так и сидит здесь весь день, как на посту:
— Видимо, какой-то приезжий?
— Непохоже. У него нет с собой даже портфеля, кроме того, он без пальто. Сидит сиднем в коридоре и курит как заведённый. Выкурил не меньше двух пачек. Начадил так, что пришлось два раза проветривать коридор, чтобы не задохнуться. Очень странный тип. По-моему, у него не все дома. Может, он удрал из психушки в Прушкове? И всё время не сводит глаз С входных дверей. Шесть часов дожидается вас и даже ни разу не спустился вниз, чтобы перекусить. А когда суёт в рот очередную сигарету, так руки у него выделывают такое, что я каждый раз боюсь, как бы он себе нос не сжёг.
— Ведите его сюда; Посмотрим, с чем пожаловал этот таинственный гость.
— Но будьте с ним, пан меценас, очень осторожны, — предупредил курьер. — Он действительно похож на сумасшедшего. А с такими, известно, как начнётся приступ бешенства, то и вчетвером не сладишь. Вы уж мне по-верьте. У нас на Бжесской улице живёт один такой. Его пять раз забирали в сумасшедший дом. Ну и что? Немного подержат, словно бы Лечат, и снова выпускают — до следующего раза. Я, на всякий случай, буду сидеть возле дверей, у телефона.
Мечислава Рушиньского рассмешило это предостережение бдительного пана Франтишека. Не прошло и минуты, как на пороге «кабинета» появился таинственный клиент. Это был человек приблизительно такого же возраста, как и адвокат, может быть, на несколько лет моложе. Высокий голубоглазый шатен с правильными чертами лица старался сохранять самообладание, но было заметно, что он пребывает в состоянии крайнего нервного возбуждения. У него дрожали не только руки, но даже подбородок.
— Я адвокат Рушиньский. Вы хотели со мной поговорить? Чем могу быть полезен? Присаживайтесь, пожалуйста.
— Меня зовут Станислав Врублевский. — Незнакомец занял указанное ему место напротив адвоката и неожиданно резко повернул голову в сторону двери, за которой послышались чьи-то шаги. Только теперь юрист обратил внимание, как безобразит этого интересного мужчину тёмно-красное пятно на правой щеке, чуть повыше челюсти. Казалось, что по его лицу проползла и оставила неизгладимый след гусеница, окрашенная пурпурной краской.
— Я — Станислав Врублевский! — повторил клиент. — Могу в этом поклясться собственной головой, жизнью моей жены и детей. И я всегда был Станиславом Врублевским, с самого рождения, и останусь им до тех пор, пока жив. Я — Станислав Врублевский, инженер, работаю в проектном бюро в Варшаве на улице Тамка. — Выпалив скороговоркой всё это, незнакомец окончательно потерял контроль над своими нервами.
Рушиньский молча наполнил стакан водой из сифона и подал гостю.
— Пожалуйста, выпейте и Успокойтесь. Прошу вас рассказать всё по порядку.
— Я— Станислав Врублевский…
— Понимаю. Выпейте, пожалуйста.
— Вы думаете, что я сумасшедший?
— Ошибаетесь. Просто я вижу, что вы нервничаете, и будет лучше, если мы побеседуем, когда вы успокоитесь. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли себя в руки.
— Если бы я мог! — Врублевский трясущейся рукой приблизил стакан к губам и начал пить, выбивая зубами дрожь по стеклу.
Адвокат молча наблюдал за ним.
— Вам не знакомо это издание? — Врублевский вынул из бокового кармана пиджака книгу и протянул юристу.
— Не читал, — ответил Рушиньский. — По правде говоря, я сам провёл почти четыре года в разных гитлеровских концентрационных лагерях, но не в Освенциме. Поэтому воспоминания Юзефа Бараньского «Я пережил ад и Освенцим» интересовали меня в меньшей степени, чем, скажем, мемуары людей, сидевших в других лагерях. Я приобрёл эту книгу, но пока ещё не удосужился прочитать.
— Если вас не затруднит, откройте её, пожалуйста, на восемьдесят шестой странице.
Рушиньский нашёл указанную страницу и увидел на ней фотографию, увековечившую какого-то гестаповца — судя по знакам отличия, это был гауптштурмфюрер СС. Он сидел в профиль за большим письменным столом, на котором лежала увесистая плётка. На фуражке гитлеровца виднелась кокарда со зловещей эмблемой: череп и скрещённые кости. Перед столом стоял в понурой позе заключённый, а за его Спиной возвышались два гестаповца с такими же плётками в руках. На эту жуткую сцену одобрительно взирал с висевшего на стене портрета господин с известными всему миру усиками и чёлкой. Короткая надпись под фотографией гласила: «Рихард Баумфогель, палач Брадомска».
