Осень ожиданий - страница 77

Малвилл вновь задумался, стараясь изо всех сил хоть что-то вспомнить. Ничего маломальского в голову не приходило. Когда он уже хотел сдаться и сказать колдуну, что он больше ничего не знает о Фостере, как легкая вспышка из прошлого загорелась робким слабым пламенем.

— Ходили слухи, что Фостер сам ковал свои мечи. Уж не знаю, насколько они были правдивы, но об этом я слышал от самого губернатора Милтона Грэя, когда мы три месяца назад отправились в другой конец Молодого Мира. Я не придал этому никакого значения, так как посчитал, что сам Фостер мог придумать эту байку.

— Выходит, он сын кузнеца?

— Не знаю. Возможно, это ложный след и он никуда не приведет.

Колдун ничего не ответил. К ногам Малвилла упал мешок, к которому тот не сразу решился прикоснуться. Отвязав веревочку, что сжимала горловину, он просунул руку внутрь. В мешке оказалась еда и бурдюк с водой.

— Этого тебе хватит на какое-то время. Надеюсь, я вернусь, прежде чем ты умрешь от обезвоживания и голода.

— Зачем ты это делаешь? — спросил Малвилл. — Я рассказал тебе все, что знаю и ты мог меня просто убить. Почему моя жизнь так важна для тебя?

— Ошибаешься, губернатор, — покачал головой колдун, чье лицо Малвиллу так и не удалось разглядеть. — Для меня твоя жизнь значит не больше, чем жизнь того слизня, которого ты хотел убить.

— Тогда, я ничего не понимаю.

— Возможно, тут нечего понимать. Просто прими это как данность.

Колдун повернулся и направился к решетке, но, вместо того, чтобы воспользоваться ключом и открыть кованую дверь, он просто прошел сквозь него.

— Кто ты такой?! — крикнул ему вдогонку Малвилл. — Чего вам двоим надо от нас?!

Колдун не одарил его ответом, скрывшись во мраке пустынного коридора темницы.

Кевин Нолан открыл глаза, когда солнце за окном его комнаты только-только оторвало край от горизонта. Он с минуту размышлял о том: стоит ли ему еще нежиться в постели или же принимать вертикальное положение, по истечению которой принял решение в пользу второго варианта. На ферме люди не спят до полудня, а наоборот — еще до рассвета поднимаются с постели, так как их рабочий день начинается очень рано. А потому Кевину не хотелось создавать образ ленивого человека уже в первое же утро из пребывания на ферме Дэвлона.

Одевшись и уделив легкой зарядке пять минут, он вышел из спальни и направился в ванную комнату, которой уже пользовался перед сном. Стоило ему открыть дверь, как перед его глазами предстала неловкая картина. Ванная комната уже была занята, при этом использовалась она не по прямому назначению: юная Дэлия, тяжело дыша, смотрела в потолок, в то время как молодой парень, в котором Кевин не сразу признал Корри — сына Стротэма — целовал ее оголенные плечи и водил ладонями по ее бедрам.

— Эй, приятель, тебя что, не учили стучаться?! — воскликнул Корри, поворачиваясь к Кэвину спиной, дабы скрыть от того появившийся бугор на штанах.

— Что вы здесь делаете?! — гневно потребовал ответа Кевин, пересилив желание закрыть дверь и сделать вид, что ничего не произошло.

— Такой взрослый дядя, а задаешь такие глупые вопросы, — усмехнулась Дэлия, поправляя свою юбку. — Не хочешь присоединиться к нам?

— Единственное, что я хочу — это забыть то, чему я только что стал свидетелем. — Кевин отвел суровый взгляд от Дэлии, которую данная ситуация явно забавляла, и посмотрел на Корри. — Твой отец знает, что ты ночевал здесь?

— Мой отец? — переспросил Корри. — А почему я должен ставить его в известность? Он и так знает, где меня найти. И вообще, приятель, не пошел бы ты отсюда, а? Ты нам весь кайф обломал!

Кевин с радостью бы научил уму разуму наглого юнца, но не хотелось ему распускать руки в гостях, при этом бить парня прямо на глазах девочки, да к тому же непонятно как после этого объяснять Дэвлонам причину своего рукоприкладства. Говорить о том, чему он стал свидетелем в ванной комнате, у него не было намерений, ведь он не мог знать, как поведут себя родители и дед Дэлии, если узнают, что восемнадцатилетний сын Вирджилла Стротэма имеет с ней сексуальные отношения. 'Папаша' Дэв выглядел вполне уравновешенным человеком, но, судя по его крепким рукам, он мог убить человека лишь одним ударом. В пылу ярости всякое могло случиться.