— Я тоже на это надеюсь, — кивнула Солнечный Луч, поправляя прядь своих черных волос, затем легко коснулась амулета на своей груди, в котором продолжал томиться дух. — Хотя я боюсь загадывать наперед. Пока я не увижу его перед собой, я не смогу спокойно сидеть на месте и убеждать себя в том, что плохие времена для всех нас уже позади.
— Уверен, так оно и есть. — Кевин протянул к ней руку и легонько дотронулся до ее амулета. — Ты продолжаешь его носить. Почему?
— Потому что я боюсь. Я всем сердцем хочу верить, что он мне больше не понадобиться, но внутренний голос, или же голос Маниту, пытается меня предостеречь и напомнить, что в жизни есть место любому повороту событий, который нам не суждено предотвратить, как сильно мы бы не старались. Или же этот голос принадлежит Вендиго, который просто насмехается надо мной, зарождая во мне беспочвенную тревогу и смуту.
— А что если… что если я тогда не остановил ритуал? Неужели тебя не посещали мысли о том, что ты не смогла бы найти своего мужа на Земле Мертвых, а если и смогла, то вам не удалось бы пересечь Стикс?
— Не было и минуты, чтобы меня не посещали эти тревожные мысли, касательно благополучного возвращения в Мир Живых и все же я верила, что Мир Мертвых с Дубовой Ветвью мне был более близок, чем Мир Живых без него. Старейшины нашего племени часто разговаривают с умершими предками и знают от них, что те земли не такие уж и страшные, какими они кажутся нам — живым. Там даже есть место своим радостям, что неподвластны нашему пониманию. Также я не боялась, не встретить на другом берегу своего мужа, потому как знаю: наши умершие близкие обязательно будут ждать нашей переправы, и только от нас будет зависеть — сможем ли мы их узнать или же нет.
— То есть как?
— У тех, кто лишает себя жизни, стирается память на Земле Мертвых и им не суждено узнать лица тех, кто их будет ждать на берегу. Поэтому самоубийство считается большим грехом. Хотя и в этом правиле есть свои лазейки.
— И каким образом можно обмануть Земли Мертвых?
— Перед тем как покончить собой, стоит разжечь костер из дубовой коры и в течение десяти минут вдыхать его дым. Знающие люди говорят, что это мешает Харону увидеть причину смерти человека, а потому он и переправляет его на своем плоту на другой берег Стикса, не отбирая память.
— А зачем Харону стирать память? В чем разница, как умер человек?
— Не знаю, Кевин. — Солнечный Луч отложила недоеденное яблоко, заменив его бокалом с вином. — Мне известны некоторые детали лишь потому, что Белый Столб Дыма мне часто рассказывал о том, о чем мало кто знает. Он всегда относился ко мне как к дочери и не имел от меня секретов. Знаю лишь одно: самоубийство, каковы бы ни были его причины — большой грех. Об этом знают все индейцы, а потому в нашем племени не было подобных случаев никогда.
— А что с Землями Безумия? — Кевин помнил, по рассказам того же Белого Столба Дыма, что туда попадали те, для кого ритуал по возвращению умершего заканчивался неудачно, а именно — уходом на дно Стикса.
— О Них мне известно одно — это не самое лучшее место для умершей души. — Она выпила бокал до дна. Вино приятно разлилось по ее телу, сделав ее веки тяжелыми, а голову заволокло туманом. — Что бы там ни было, нас это не должно интересовать, так как с Землей Безумия нам не по пути. И слава Океану Надежд за это.
— Аминь, — отозвался Кевин и тоже осушил свой бокал. — Пожалуй, нам стоит закругляться. Не знаю как ты, но я готов уже отключиться. Подумать только, а не прошло и часа с тех пор, как мне казалось, что в эту ночь я не смогу уснуть.
— Это был хороший день, Кевин, — произнесла Солнечный Луч, неторопливо водя ногтями по стенкам стеклянного бокала.
— Будем надеяться, что завтрашний день будет еще лучше. Тебе помочь встать?
— Нет, я еще немного посижу и дам волю тем мыслям, которые продолжают кружиться в моей голове. Лучше дать им сейчас высказаться, чтобы потом сон пришел быстро и незаметно.
— Хорошо. Спокойной ночи, Солнечный Луч.
— Добрых снов, Кевин.
Нолан встал с пола, положил свой бокал на столик рядом с практически полной бутылкой, после чего вышел из номера, оставив женщину сидеть в одиночестве, прислонившись к постели и смотреть на то, как дождевые капли стекают вниз к оконной раме и слушать завывание осеннего ветра.
