– Вот наглецы! – вскричал Альбертыч, бросая на заднее сиденье чем-то провинившийся аппарат. – Такое про прокуратуру сказать. Вот я в понедельник выйду на работу и устою этой стерве бизнес. Устрою или, во всяком случае, попробую устроить. Вот такие дела Андрюха, дела прямо скажем неважнецкие. Домой нам уже поздно ехать, давай у Афанасия остановимся, лучшего хакера всех стран и народов. Учились мы с ним когда-то, а теперь он в заочном юридическом колледже преподает. Может он нам поможет, хотя, вряд ли, но нам с тобой всё равно больше податься некуда. Про политику погуторим. Давай в лабаз слетай. Чего взять сам решай, но помни Афанасий мужик не промах.
Афанасий Григорьевич нас будто ждал. Быстро накрыл скромный стол, выпил и загудел утробным басом. Начал беседовать радушный хозяин с нами обоими, но Колчинский сегодня его к себе на контакт не очень подпускал, и на начало вечера пришлось отдуваться мне одному.
– Вот Вы мне Андрей ответьте, – дергал рукав моей рубахи хозяин, – есть ли позитивные перспективы будущего у нашей Родины при данном направлении политического развития? Так сказать вот именно на этом изгибе спирального подъёма?
Я, конечно же, задумался над вопросом, но зря. Моего ответа вроде, как и не потребовалось. Григорич оказался мужиком душевным и сразу же на свой каверзный вопрос стал подробно отвечать сам:
– Нету. Нету у нашей с вами Родины позитивной перспективы. Эти игры в демократию чужды русскому менталитету. Не надо нам насаждать этих дутых идеалов. Что мы творим? Сейчас все в религию ударились. Модно очень. Обрати внимание, что модно. Модно у храма тусоваться, модно в купели купаться, а заповеди библейские соблюдать не модно. В храм идем, а вот заповеди соблюсти – извините. Это смешно-с. Как это – «не укради», как это – «не пожелай жены ближнего» – это же глупо-с. Вот в храм прийти, свечечку зажечь это святое, это у всех на виду. Это модно. Денег ворованных на храм пожертвовать – это тоже престижно, если конечно очень не жалко, а богатство Родины за бесценок за кордон толкать, народ свой без света и тепла оставлять, – это извините, нельзя-с. Здесь бизнес. Здесь серьезно. Здесь не в храме со свечкой, здесь настоящая жизнь. Здесь настоящие законы. Или вот выборы. Кого мы выбираем? У кого деньги есть, того и выбираем. Я вот пытался немножко побалотироваться. И чего? Да, ничего. Денег нет, и народ меня не любит. Слушают, кивают, а голоса толстосуму отдают. Дескать, он народу поможет. А вот хрена этот народ не хочет? Пусть даже не хочет, но получит.
– Кончай Афанасий парню мозги пудрить, лучше подскажи нам, как человека в Москве разыскать, – наконец решил пожалеть мой мозг Колчинский.
– Какого человека?
Следователь назвал все известные данные и Григорич двинул свои стопы в домашних тапочках к компьютеру. Чего-то он там пощелкал, похмыкал над чем-то, побурчал на кого-то, и скоро узнали мы, что временно зарегистрированная в столице нашей Родины гражданка Курочкина Евгения Эдуардовна уроженка вашего города трудоустроена в головном московском офисе фирмы «ТУК» в должности секретарь-референт.
– Вот уж действительно тесен мир бизнеса, – удивленно подумал я, но вслух своего удивления высказывать не стал, вдруг мне только одному так показалось.
– А у тебя в «ТУКе» агентов нет? – решил ещё раз ухватить птицу удачи за её хилый хвост Колчинский. – Каких-нибудь заочников, в смысле.
– Нет, там нет, – грустно ответил хозяин. – Если б у меня везде люди были бы, то я бы здесь не сидел, а открыл бы я консультационную фирму и стриг бы бабки, так, что от ваших «туков» только перья летели.
– Не понял? – возмутился следователь. – Ты же всех капиталистов кроешь почем зря, а сам о фирмах по пострижке бабок мечтаешь? Ну-ка поясни Афанасий, в чем же всё-таки смысл твоих жизненных устремлений?
– Знаешь, друг, – закатил глаза к потолку гостеприимный хозяин, – мечты и реальность чаще всего не схожи друг с другом. Ты бы вместо глупых вопросов разливал бы почаще, глядишь и пользы бы от тебя за столом больше было.
За разговорами мы не забывали потреблять хмельной напиток. Банковал здесь, повеселевший Альбертыч. Он отыгрывался за свое недавнее молчание и весело подначивал друга практически постоянно, но наливал аккуратно к нужному моменту.
