– Спит, наверное, потому и не выходит, – сообщал гостям Михаил Иванович. – Может, в дом пройдем. Там и поговорите.
– Нет, некогда нам, – отмахнулся от приглашения один из гостей. – Тащи его сюда, мы в машине с ним разберемся. Давай Михаил Иванович побыстрее, честно некогда. Нам ещё сегодня пилить и пилить, а уж скоро вечер. Иди, поторопи, выведи сам.
Дядя Миша пошел на крыльцо, а я пополз к не до клнца заделанному еще пролому. Проскользнув в него, я бросился в густые заросли крапивы. Хотел рвануть по этим зарослям, куда-нибудь подальше от таинственных гостей дяди Миши, да и от него самого. Его поведение мне очень не понравилось. Все мысли в голове спутались, и я решил пока не разбираться что к чему, кто свой, кто чужой, а решил убежать подальше от дачи и от греха. Только вперед убежать не получилось, лишь прорвался я сквозь заросли и сразу в болоте увяз. Пришлось обратно выбираться, а там уж пошел я крадучись по заросшей репейником тропинке вдоль могущественных заборов. Идти здесь было не просто, пришлось бежать. Там, за заборами носились псы, наверное, чудовищных размеров. Люто они не любили чужих около охраняемых ими территорий. Собаки так злобно лаяли и царапали доски заборов своими могучими когтями, что у меня вдруг прорезались задатки настоящего спринтера. Жаль, секундомера под рукой не было, а то можно было бы дырку под мастерский значок в пиджаке смело сверлить. Отдышался я немного под первым тихим забором. Сил бежать больше не было, и я лег на траву, успокоить лихорадочно бьющееся сердце. Сердце потихоньку успокаивалось и передавало эстафету голове. В ней становилось всё напряженней и напряженней. Мысли бродили, как перезревшая брага на теплой печи.
– Неужели Дядя Миша меня решил бандитам сдать? Может и он каким-то боком к моей истории привязан. Не зря ведь сейчас по телевизору почти каждый день очерки про оборотней в погонах показывать стали. Вот уж влип, так влип, а все тетя Клава, да и я сам, со своею безотказностью. Прав был дедушка, когда твердил, что моя доброта меня до добра не доведет. И чего я ей не отказал. Ехала бы она сама за своим долгом. Всё бы тогда по-другому обернулось. Всё бы у меня тогда, как у людей было. Да, было бы, а вот только теперь нет мне покоя, но не укусить теперь локоток, не повернуть ничего вспять.
– А что у нашей охраны сегодня учения? – вдруг раздалось над моей гудящей головой. – Изготовителей контрофактной продукции по болотам ловите? Или каких других вредителей алкогольной индустрии?
Я вскочил и чуть не упал снова. На заборе торчала знакомая мне голова Ксюши. Я несколько раз закрывал глаза, тряс своей головой, но видение не уходило, а только громко смеялось над моими упражнениями. Пришлось молча развести руками. Тогда голова Ксении пропала, а рядом со мною открылась калитка, и меня любезно пригласили в пределы забора. Дачка за забором была покруче, чем у Иваныча. Намного покруче. Это обстоятельство меня сразу прилично смутило и опечалило, но я на всякий случай всё-таки спросил:
– Твоя территория.
– Моя, – засмеялась девчонка. – А ты чего здесь носишься?
– Схорониться мне надо, – ответил я ей внезапно пришедшей в голову фразой из какого-то известного фильма.
– Правда, – опять засмеялась она, – ты, наверное, был у любовницы и в самый неподходящий момент вернулся муж. Слушай, Андрюш, расскажи, у кого был. Я такая любопытная, что не усну, пока не узнаю. С кем ты здесь романы крутишь? Ну, расскажи, будь другом. Чего тебе стоит, я ведь никому твоей тайны не выдам. Клянусь.
– Какая любовница? – даже рассердился я от такой глупой версии. – Меня убить могут, а ты ерунду какую-то молотишь. Можно я у тебя в каком-нибудь сарайчике посижу. Отдышусь немного да одумаюсь чуть-чуть?.
Ксюша, не переставая улыбаться, отвела меня в одну из многочисленных хозяйственных построек рядом с забором и посадила там на диван. Я хотел уж попросить у нее бутерброд, но не успел, с улицы раздался автомобильный сигнал, Ксения сразу стала чрезвычайно серьезной, прижала палец к губам и быстро ушла, плотно прикрыв за собой дверь.
Вернулась она не скоро и вернулась уже не той веселой, какой я её всегда знал, а серьезной и как мне показалось даже немного грустной. Её серьёзность, меня так смутила, что я решил ей не надоедать своими просьбами, в том числе и о еде. Она присела рядом со мной на диван и вопросительно посмотрела на меня своими огромными серыми глазами.
