– Вы были в Ярославле, мне докладывали. Как там?
– Картина в целом схожая. Особенно могилы – все словно вскрыты изнутри. И что касается их количества, оно только растет.
– Вот именно, что постоянно растет. Особенно в ночное время. Хотя… страна у нас необъятная, новости не сразу доходят. Да, что говорить, мы и так по самые уши вляпались в эту историю.
– Владислав Георгиевич, я не совсем понимаю.
– Вы совсем не понимаете, но, к сожалению, мне придется вас посвятить. Сразу предупреждаю, что услышанное вам не понравится. Уж извиняйте старика.
В кармане пиджака затрезвонил телефон. Я не хотел брать, думая, что это Валерия – надо было конечно, на каждого абонента ставить свою мелодию звонка, но вот поленился в свое время. После четвертого аккорда Нефедов категорически приказал ответить.
Звонил Сергей.
– Ты где пропадаешь, тут все на ушах стоят.
– На Новодевичьем. Из-за него стоите?
– Нет, хуже. Из-за Ижевска. Помнишь, я тебе рассказывал о покусанным неизвестным, а затем умершем и воскресшем бомже.
– Да прекрасно. Я тогда посоветовал…
– Неважно. Ситуация вышла из-под контроля. Покусанный бомж сбежал из бокса. Сейчас отрядили на его поиски половину личного состава. Он ведь кусается. Хуже того, так, как он кусается, люди умирают.
– От укусов?
– Именно от них. Ни от чего более. Все, кто был с ним, все скончались. Врач, медсестра, двое санитаров. Еще вчера. А сегодня…
– Ожили?
– Да. Их пока поместили в стационар, связали, и начали обследование. Обрадовать новостью не могу, но признаков жизни у них нет.
– Ты сказал, ожили.
Сергей посопел недовольно. Я включил динамик, чтобы и Нефедов слышал, о чем идет разговор.
– В том-то вся и закавыка. Формально они мертвы. Хотя мертвыми быть вроде не с чего. Но жизнедеятельность в их организмах полностью прекратилась, частично функционирует только головной мозг, знаешь., как будто в летаргическом сне. Просто поддерживая в себе некое подобие жизни. А затем отключился и он, и с этого момента формально они стали проявлять признаки жизнедеятельности. Тоже пытались укусить персонал, хорошо, санитары были наготове и не допустили подобного. Теперь дожидаются экспертов из Москвы. Крыло, где они находятся, на всякий случай изолировали полностью, сейчас решается вопрос об их переброске в столицу для полного обследования.
Я молчал, подавленный новостью. Затем, механически, влез в карман пиджака и достал баночку с аспирином. Выбросил таблетку на ладонь, проглотил, жаль, запить нечем.
– Самолет уже в пути. Через час будет на месте, полагаю, к середине дня их доставят либо в центр медицины катастроф, либо в исследовательский центр вирусологии и иммунологии при ФСБ. Пока вопрос решается…. Ты меня слушаешь?
– Да слушаю. Рядом со мной стоит Владислав Георгиевич. Он тоже внимательно тебя слушает.
– Все это я прекрасно знаю. Поскольку именно я отдавал приказ отправить «Як-40», так что живые мертвые отправятся в наш институт. Вы слышите меня, Сергей?
– Да, Владислав Георгиевич. Спасибо за информацию, – Сергей отключился. Я убрал мобильный, вытер с лица капли пота. Снова посмотрел на генерала. Тот опять оглядывался, но теперь я понял, что его интересует не предполагаемая слежка, а совсем другое. Он разглядывал соседние могилы, проверяя даты на них. Как я в свое время.
Разглядывание затянулось. Генерал не торопился излагать данные. А я… я почему-то не торопил его. Вслушивался в тишину Новодевичьего. Мне сказали, это как взрыв, значит, и ожидать следовало некоего грохота разверзаемой могилы. Именно его мы с генералом и поджидали в эти минуты, стоя друг к другу спиной и разглядывая даты.
– Я слышал, ваш отец умер три года назад, – неожиданно произнес Нефедов. Я кивнул. – Он где похоронен?
– Не похоронен. Он завещал кремировать себя. Прах находится у мамы дома.
– Считайте, вам повезло. Потому как если наши выкладки верны… в ином случае вам пришлось бы в ближайшие дни или недели несладко.
– О чем вы, Владислав Георгиевич?
– Я хотел бы вас ввести в курс дела. Начал как видите, издалека, но нельзя же вечно…. Это произошло в Абхазии, в Кодороском ущелье. Подробнейшая информация поступила сегодня утром. Полтора часа назад.
