В штабной избе было душно и ужас как накурено. Не выдержав, я попытался открыть окно. Терпеть не могу застарелый табачный дым, а в помещении впору уже топор вешать.
— Кобчик, не стоит этого делать, — одернул меня начальник полигона, когда я взялся за шпингалеты. — Не нужно давать окружающим непроверенные и неподтвержденные сведения, чтобы не плодить вздорные слухи.
И отстав от меня, он продолжил распекать начальника артиллерийских складов.
— Выяснили, из какой партии был этот ящик со снарядами? — шипел Многан на несчастного фельдфебеля Эллпе, лицо которого стало краснее помидора, а из-под кепи обильно катились струйки холодного пота.
— Так точно, господин майор, — чуть не заикаясь, докладывал фельдфебель, — это позавчерашняя партия с городского патронного завода. Пробная… Разрывные гранаты к полевым пушкам. С новой взрывчатой начинкой… этим… экразитом. Всего одна телега с ними пришла.
Слегка контуженный инженер с орудийного завода, сидевший рядом с Многаном, пожал плечами. Ему повезло — он стоял немного поодаль от орудийного дворика, и взрыв его только отбросил да об землю брякнул, а осколки все мимо прошли.
— Нам что дают, из того и стреляем, — тупо заявил он в пространство.
— А где представитель патронного завода? — спросил я.
— Еще не приехал, — ответил мне Многан.
— Тогда какого рогатого демона в его отсутствие проводятся испытания? — кинул я мысль в общество. — Кто инициатор этого безобразия? Налицо нарушение регламента…
— Инициатор убит этим взрывом, — недовольно высказался инженер.
— Так точно, — подтвердил фельдфебель Эллпе, — расписывался в получении ящика этих снарядов техник с завода… Как его… Но у меня, господин майор, все записано в амбарной книге на складе. И подпись его есть.
— Тупа его фамилия, — через губу признался инженер, наливая себе кипятка из самовара.
А у меня как-то закралось подозрение, что инициатором происшествия все же был не техник с говорящей фамилией. Впрочем, говорящая она только по-русски, а здесь означает род сливы. Что-то инженер, когда произносил эту фразу, неожиданно дробненько зазвенел стаканом в серебряном подстаканнике. Но, хлебнув горячего, инженер пришел в себя и дальше говорил уже уверенней. На мертвого можно все списать…
— Тупа хотел до приезда представителя с патронного завода лично испытать действенность новой гранаты по реальной мишени. По крайнему слева ДЗОТу… Ну, тому, который с дирижабля не смогли разбомбить… — И добавил нехотя: — У наших заводов несколько натянутые отношения.
— А где испытательный лист? — спросил начальник полигона.
— При нем был, — пожал плечами инженер.
— Нашли хоть что-нибудь от несчастного техника? — спросил я бывшего ефрейтора мишенной команды, произведенного за это время в унтер-офицеры.
— Ничего, господин старший фельдфебель, — ответил он. — Как испарился человек. Ни от него, ни от замкового, ни от наводчика… ничего не осталось. Так, полторы подметки от сапог. Но где чья? Поди разберись…
Накрылось возвращение домой, — мысленно сплюнул я со злостью. — Ну я вам в таком разрезе весь верхний планш выверну. «Просто хочется рвать и метать».
— Господин майор, — обратился я к Многану, стараясь, чтобы речь моя звучала как можно официальней. — В любом случае вам необходимо своим приказом назначить комиссию по расследованию этого инцидента и вызвать следователя из военной прокуратуры. Без этого не обойтись — жертвы есть. А те сведения, которые мы собрали к этому времени, оформить протоколом дознания. Вот лейтенант Щолич будет дознавателем, а вы напишете приказ о назначении его этим дознавателем.
Щолич блеснул в меня глазами исподлобья и только обреченно кивнул.
— Почему именно Щолич? — спросил начальник полигона.
— Потому что его тогда на артиллерийской позиции не было, — ответил я. — Он непредвзятая личность. Он в это время караулы проверял.
— И каковы версии? — устало пыхнул трубкой начальник полигона.
— Диверсия! — воскликнул инженер. — Враг не хочет, чтобы наша армия приняла на вооружение совершенное полевое орудие.
Многан поднял на инженера злой взгляд. Эта версия ему явно не нравилась.
