Оруэлл - страница 95
Однако встреча, на которую так надеялся Эрик, разочаровала его. Узнав, куда направляется собеседник, американец назвал его план «сущей глупостью», бессмысленным вторжением в драку посторонних людей. Беседа с Миллером глубоко запала в душу его коллеги — еще и потому, что Миллер, конечно же, оказался прав. Но правоту Миллера Оруэлл если и сумел осознать, то значительно позже. Пока же Миллер стал героем его разоблачительного очерка «Во чреве кита» (1940), где автор проводил сравнение некоторых современных ему деятелей с библейским пророком Ионой, проглоченным китом. Оруэлл бичевал тех, что, подобно Миллеру, в ожидании лучших времен отсиживался в спокойном убежище, в то время как сама свобода мысли была поставлена под угрозу: «Здесь вы пребываете, в темном удобном месте, которое в точности подходит вам, с плотной жировой прокладкой между вами и реальностью, способные сохранять позицию полного безразличия независимо от того, что именно происходит»>>{342}.
Впрочем, внешне Оруэлл расстался с Миллером не просто вежливо, а по-приятельски. Американец даже подарил ему теплую куртку, которая очень пригодилась в испанских горах зимой.
Из Парижа, получив визу, писатель отправился к испанской границе поездом, большинство пассажиров которого составляли добровольцы, стремившиеся внести вклад в борьбу против мятежников и их германо-итальянских покровителей. Испанские пограничники, к удивлению Эрика, едва взглянули на его документы. Странное впечатление произвели и вооруженные отряды республиканцев в глубине территории страны. Это были, как правило, неорганизованные группы людей преимущественно с очень слабой военной подготовкой. Позже, вспоминая свою встречу с Испанией, Оруэлл писал: «Лишь взглянув на испанскую армию, я понял, что сравнительно хорошо подготовлен как солдат, и решил вступить в милицию»>>{343}.
Оруэлл симпатизировал анархо-синдикалистам, считая, что они выражают стремление рабочих к самоуправлению. Он писал позже в книге «Памяти Каталонии» о своих первых впечатлениях после приезда в Барселону:
«Я впервые находился в городе, власть в котором перешла в руки рабочих. Почти все крупные здания были реквизированы рабочими и украшены красными знаменами либо красно-черными флагами анархистов, на всех стенах были намалеваны серп и молот и названия революционных партий; все церкви были разорены, а изображения святых брошены в огонь. То и дело встречались рабочие бригады, занимавшиеся систематическим сносом церквей. На всех магазинах и кафе были вывешены надписи, извещавшие, что предприятие обобществлено; даже чистильщики сапог покрасили свои ящики, ставшие общественной собственностью, в красно-черный цвет. Официанты и продавцы глядели клиентам прямо в лицо и обращались с ними как с равными, подобострастные и даже почтительные формы обращения временно исчезли из обихода. Никто не говорил больше “сеньор” или “дон”, не говорили даже “вы”, — все обращались друг к другу “товарищ” либо “ты”».
Блэр получил выговор от администратора гостиницы, в которой остановился, за попытку дать чаевые лифтеру. Оказывается, чаевые были запрещены законом. Бросались в глаза революционные плакаты, из громкоговорителей гремели революционные песни. «Но удивительнее всего был облик самой толпы. Глядя на одежду, можно было подумать, что в городе не осталось состоятельных людей. К “прилично” одетым можно было причислить лишь немногих женщин и иностранцев, — почти все без исключения ходили в рабочем платье, в синих комбинезонах или в одном из вариантов формы народного ополчения. Это было непривычно и волновало. Многое из того, что я видел, было мне непонятно и кое в чем даже не нравилось, но я сразу же понял, что за это стоит бороться. Я верил также в соответствие между внешним видом и внутренней сутью вещей, верил, что нахожусь в рабочем государстве, из которого бежали все буржуа, а оставшиеся были уничтожены или перешли на сторону рабочих. Я не подозревал тогда, что многие буржуа просто притаились и до поры до времени прикидывались пролетариями».
Милиция ПОУМ
Двадцать шестого декабря 1936 года Эрик отправился в штаб-квартиру милиции ПОУМ (там же, как мы помним, находилось и представительство НРП, которая дала ему рекомендательное письмо) и, естественно, был встречен с распростертыми объятиями. Для ПОУМ это была редкая удача — довольно известный английский писатель изъявил желание стать рядовым бойцом в рядах ее милиции. В момент, когда прибыл Блэр, из Великобритании поступил ценный груз — самолет с медицинским оборудованием для милиции. Джон Макнейр, отвечавший за прием добровольцев из Англии в милицию ПОУМ, уехал встречать самолет. В офисе находился его помощник журналист Чарлз Орр, редактор двухнедельного бюллетеня на английском языке «Испанская революция». Блэр несколько часов беседовал с ним в ожидании Макнейра.
