Эта худая фигура в безукоризненном мундире повсюду следовала за царем, а угрюмое лицо с плоскими чертами склонялось к плечу Александра за столом переговоров и улыбалось ему на балах. Аракчеев снова пользовался расположением, ему льстили, его мнение предпочитали мнению людей, когда-то близких Александру, и та преданность, которую он проявлял по отношению к Павлу, вскоре была отдана новому хозяину. Это был угрюмый, чопорный человек со светлыми пронзительными глазами и манерами, подходящими только для учебного плаца, что делало невозможным легкомысленные салонные разговоры в его присутствии. Истории, свидетельствовавшие о его жестокости, шокировали даже Великого князя Константина.
– Зачем только Александру понадобилось возвращать его? – требовал он ответа у своей сестры. – Господи! Он воскрешает прошлое, а никто из нас к этому не стремится! Никто не смеет говорить в его присутствии о смерти отца, а в то же время он посылает за старинным другом отца и делает его своим фаворитом!
Екатерина нахмурилась. Ей не нравился Аракчеев, взгляд этих зеленых глаз заставлял ее чувствовать себя неуютно. Как результат этого она бывала с ним невыносимо надменна, но, судя по его поведению, он был сделан из камня.
– Александр боится, – сказала она. – Боится, что в его отсутствие может произойти революция, в этом, вероятно, и таится причина. И он выбрал правильного человека, черт бы его побрал. Вот и все разговоры о либерализме! У меня такое чувство, что из нашего мягкого братца в конце концов получится настоящий правитель.
Она пожала плечами.
– Но мне теперь все равно. Если только я выйду замуж за Бонапарта, я буду удовлетворена, а Александр обещал мне это.
Константин хмуро взглянул на нее, удивляясь, почему он позволил втянуть себя во все ее интриги. Он был просто тупым человеком, не разбиравшимся в своих собственных комплексах и не способным оказать сопротивление влиянию личностей, более сильных, чем его собственная. Но природа наделила его хоть небольшим, но воображением, в отличие от бесчувственного Николая, – его младшего брата, и теперь он с ненавистью уставился на сестру.
– Доверяй ему, если хочешь. Сам я думаю, что не видать тебе Франции.
Она рассердилась, но потом рассмеялась и забыла о его пророчестве, слишком уверенная в своем влиянии на Александра, чтобы поверить, что он переменился к ней и теперь обманывает ее.
Как всегда, самой незаметной фигурой царской семьи оставалась царица Елизавета, больше похожая на призрак, сносящая пренебрежение Великой княгини Екатерины и холодность Александра с таким равнодушием, что в Константине это будило подозрения.
Царица смирилась, и, чувствуя это инстинктом, присущим садистам, Константин принялся с восторгом добивать ее. В то же время она принадлежала к числу тех мягких, не ставящих себя высоко женщин, которых он ненавидел именно потому, что они будили в нем самые низменные чувства. Угрюмый, уязвленный ревностью из-за сестры, которая, кажется, больше в нем не нуждалась, испытывавший и физическую зависть перед братом, Великий князь подыскивал себе жертву, кого-то, на ком он мог выместить свое разочарование другими. Он наблюдал за беззащитной царицей, и глаза его суживались. Что-то подсказывало ему, что она вновь счастлива, что монотонность ее заброшенной жизни нарушена. Он установил за ней слежку, и вскоре его шпионы сообщили ему, что Елизавета наконец-то нашла преемника Адаму Чарторицкому.
Русская императрица стала любовницей молодого гвардейского корнета Охотникова, и она была от него беременна. Несомненно, Александр знал об этом и был готов признать ребенка, а ребенок этот мог и выжить в отличие от ублюдка Чарторицкого. Готовый наследник не устраивал никого из сестер и братьев царя, и вот в голове Константина стал медленно складываться ужасный план. Как только этот план зародился, настроение его заметно улучшилось, и он стал преследовать несчастную царицу, тенью следуя за ней из комнаты в комнату, наблюдая за ней с полуулыбкой на своих отвратительных губах.
Она терпела это странное преследование до тех пор, пока нервное напряжение и беременность не заставили ее искать встречи и возможности поговорить с Александром.
