- На,- брезгливо сказал он.- Хоть немного прикрой срам. А то соседи скажут, что я мучитель, безбожник.
Алов, прирожденный разведчик, прекрасно играл свою роль. Исполнял самую грязную работу, но не очень охотно, зато старался всякий раз есть жадно, чавкая, задыхаясь от спешки, так что со стороны и догадаться ни о чем было нельзя. Как он берег одежду, которую ему дал купец и которая была ничуть не лучше его прежней: неся к реке помои, он старался отодвигать от себя подальше грязный ушат1, словно боялся замарать обновку. Испачкавшись, нищий бросал все и начинал усердно чистить, тереть рукав или подол, не обращая внимания на крики купца и старшего слуги.
- Интересный экземплярчик!-сказал Андрей Людмиле, рассматривая нового батрака.- Какие только причудливые характеры не создает жизнь... Смотри-ка на него, как он крутит ручку колодца! Господи, вид - как у министра иностранных дел.
- Нет, Андрей,- ответила Людмила.- У меня все время впечатление, что перед нами актер, изображающий отщепенца. Посмотри он все утрирует, все делает выпуклым. Каждое движение что-то означает. У обыкновенных людей, живущих не на сцене, все не так.
- Боже,- произнес Андрей.- Как я люблю тебя. Я так люблю тебя, что мне скорее хочется под пули. Чтобы быстрее кончилась эта мука одиночества и неразделенности.
- Опять ты за свое!- сказала она с укором.- Разве Зубов не был нашим другом? Разве он не погиб благородно? И если я лишилась чувств тогда, то лишь по этой причине.
- Прости,- смущенно произнес Андрей.- Нервы у меня не выдерживают. Эта неизвестность гнетет. Надо что-то предпринимать, чтобы выйти на отряд Гачага Наби, но что - я пока не знаю. Наши новые знакомые из местных заладили как фонограф: ничего не знаем, ничего не слышали, ничего не можем узнать... Черт! Посмотри-ка, этот нищий направляется в нашу сторону! Вшей наберем сейчас!
Они отодвинулись немного в сторону, чтобы пропустить батрака, но тот, неожиданно пошел прямо на них, столкнулся с Андреем, выронил глиняную миску с отрубями, испачкав платье Людмиле.
- Что же ты так, брат?- досадливо хмурясь, спросил по-татарски Андрей.
Алов нагнулся поднимать миску и тихо, но так, чтобы его услышали, сказал:
- Я от самого Гачага Наби. Хочу вам помочь. В полночь не запирайте своих дверей! Я приду и все расскажу. А теперь ударьте меня по лицу! Ну, скорее же, купец смотрит!
Андрей неловко ткнул кулаком в скулу Алова и, хотя это был легкий и безболезненный толчок, батрак упал, затем поднялся на колени и, ползая в ногах господ, начал обтирать подол платья Людмилы. Она брезгливо оттолкнула его ногой и пошла в дом.
- Я была уверена, что это не нищий, а гениальный актер!- сказала она с радостным возбуждением.- Видишь, женщины гораздо проницательнее мужчин!
- Так-то оно так,- задумчиво сказал Андрей.- Но это великий актер по нужде, а кто знает, какая у него нужда. Не перехитрил ли он нас?
- Поглядим ночью,- сказала Людмила.
Поразительно мог преображаться Алов! Он был в тех же отрепьях, но плечи его распрямились, лицо посветлело, а в глазах светились искорки, движения его были сдержанны, но не скованны. Андрей сразу успокоился и поверил, что перед ним не сыщик, а действительно человек от Наби. Почему-то он его людей представлял себе именно такими.
- Доброй ночи,- сказал Алов.- Меня называют Алов. Это означает по-нашему пламя. Меня послал к вам сам Наби, разузнать, откуда вы, правда ли ходят слухи, что вы -"новые мусульмане" и хотите быть вместе с нами.
- Садитесь! Нет, не сюда, вот сюда, здесь будет удобнее,- сказала Людмила.
Алов рассказал своим новым друзьям о Гачаге Наби, не называя его местонахождения, сообщил, что слухи о русских, которых называют "новыми мусульманами", порадовали народ и людей Наби. Их вождь хотел бы познакомиться с этими благородными русскими, но не знает пока, добрые ли у них намерения, с какой целью они хотят встретиться с ним. Если добрые, то он рад гостям, примет их как самых близких друзей; если они таят тайный умысел, то лучше сразу признаться, потому что законы мести у них суровые, и ни один обидчик до сих пор еще не ускользал от них.
