- Ну, хоть скажите мне загодя, когда я могу заказать молебен, дабы восславить господа, ниспославшего нам легкую победу? Генерал-губернатор ответил сумрачно:
- Скажем, княгиня, скажем. Не торопи события, рано.
- Под началом его превосходительства шахство можно завоевать, не то что рассеять горстку разбойников! - угодливо выскочил вперед недавно прибывший в полк капитан из Петербурга.
Княгиня ответила ему уже вполне серьезно, без тени улыбки:
- Не переоцените свои силы, господа. Вы могучи, но туземцы быстры и ловки; их просто так не ухватишь.
- Перед мощью империи все спасуют! - не унимался петербуржец. Но старые кавказцы явно не разделяли его непомерного пыла. Почувствовав в общем молчании неудовольствие своей пылкостью, капитан стушевался. Пауза становилась грозной.
Дабы спасти положение, полковник обратился к губернаторше:
- А вы, ваше сиятельство, сами уже повидали эту "кавказскую орлицу"? Говорят, прелюбопытно-с...
- Нет, не видала. Генерал все обещает мне устроить это маленькое развлечение, но никак времени не выберет.
- Никакая она не орлица! Просто ворона с обломанными крыльями и черным хвостом, из которого уже успели понадергать перьев,- мрачно сказал поручик из зангезурских беков, которому Гачаг Наби успел в свое время основательно насолить.
- Нет-нет! - запротестовала княгиня.- Унижать достойного врага - значит уменьшать весомость своей победы. Конечно, эта женщина - явление незаурядное. И вообще, если все так просто, господа, что же вы собираетесь в столь обстоятельный поход, не забыв и артиллерию прихватить?
- Любой поход Российской Империи против дряхлого Востока должен выглядеть внушительно,- продолжал не желающий смиряться бек.
- Ну, в таком случае я желаю вам успеха! - весело сказала княгиня, которая никак не желала закончить этот разговор на столь грустной ноте.- Благословляю вас, господа!
Она стояла посреди комнаты - красивая, пышущая здоровьем, раскрасневшаяся, и офицеры впрямь почувствовали себя не провинциальными вояками, уже забывающими, с какого конца заряжаются ружья, а смелыми и бравыми рубаками, которых провожает на подвиги прекрасная дама. Все они смотрели на губернаторшу восхищенно, и полковник не выдержал первым:
- Ручку извольте пожаловать, сударыня, Минерва вы наша!
И приложился к пухлой руке почтительным, но долгим и нежным поцелуем. За ним подходили один за другим офицеры, не упустив случая сказать очаровательной воительнице слова почтения и восхищения. Княгиня каждому находила доброе слово, а тех, кто постарше, матерински целовала в темя.
А генерал-губернатор... Что генерал-губернатор! Он сам не знал, радоваться или грустить от того, как загорались глаза и щеки у подчиненных, бросавших украдкой умиленные взоры на его добродетельную супругу.
Глава восьмидесятая
Не прав тот, кто думает, что время бесстрастно и размеренно. Это совсем не так. В решительные периоды нашей жизни время обладает поразительной способностью сжиматься, словно мощная стальная пружина, и хотя протяженность его как бы становится меньше, но в нем ощущается страшная и грозная сила, чего не могут не заметить чуткая душа и умное сердце.
Теперь, видимо, не часы, а минуты решали судьбу противостоящих сторон.
Минута победы!
Минута падения!
И то, и то - лишь миг, лишь ничтожно малый отрезок времени. Но сколь различна ценность их в жизни--человеческой, а иной раз - и в течении истории.
Дорога, ведущая к гёрусскому каземату, стала теперь для Гачага Наби и дорогой жизни, и дорогой смерти. Гачаг Хаджар призывала Гачага Наби освободить ее из плена. Громыхая оковами, звеня цепями, метавшаяся в клетке львица ждала спасения от своего друга, возлюбленного, но, одновременно - господина и повелителя.
Мог ли он остаться глухим к этому зову? Конечно, нет. Он был готов сокрушить горную гряду, осушить море и перевернуть землю - лишь бы освободить подругу. И никому другому доверить ее освобождение он не мог и не хотел.
- О чем вы задумались, друзья? - спросил он у окружавших его близких, когда в хижине Карапета наступила тишина. Кузнец Томас ответил за всех:
