-Вот ведь попался матерый зверюга, – сказал, тяжело дыша, один из нападавших, – Зуб мне выбил! – он сплюнул и снова врезал кулаком по свертку. – Но князь будет доволен.
-Заткнись, Лось, и поспеши, – сварливо отозвался другой, по– видимому, главарь. – А то сейчас его дружки набегут.
-Угу, еще парочка таких, и отсюда понесут уже нас, – подтвердил кто-то третий. Голос выдавал молодость говорившего. – Знатно дерется, волосатый. Четырех покалечил, зараза! Но тяжеленный. Может, пусть лучше ножками топает?
-Сами дотащим, а то вдруг сбежит! – возразил главарь. – Вон уже и повозка видна. Все равно еще ребят придется волочь.
-А он хоть говорить-то умеет? Даже не стонет, – поинтересовался молодой. – А-то зря тащим.
-Ничего. Глеб его заставит заговорить, – угрюмо бросит Лось.
Спустя некоторое время Мясоедова грубо швырнули на твердые доски, осыпая проклятиями. Потом рядом устроились еще несколько вонючих, слабо стонущих тел, и похитители, подгоняя грузовых спурсов громкими выкриками, направили повозку к неизвестной цели.
Как только повозка достаточно удалилась, из надежного укрытия выбралась невысокая гибкая фигурка, отчаянно матерясь по-гномски:
-……. ть, как белку в дупле! – закончила Стина, глядя вслед уезжающим похитителям. – И чего сюда влезли эти козлы?
С одной стороны, произошедшее было ей на руку, с другой – она терпеть не могла, когда нарушались тщательно продуманные в деталях планы. Теперь надо было решать, что делать дальше. В лесу ее больше ничего не удерживало. А город рядом, рукой подать.
Не удерживало? – девушка усмехнулась. Как бы не так! Куда ей спешить, если там оставался проклятый мальчишка, позволявший вытворять с собой такое, такое …! И кажется, ему самому это нравилось! – она стиснула зубы в предвкушении и страстно сжала рукоять кинжала. – Только бы не прикончить чертенка, случайно заигравшись!
И пусть в племени могли поджидать неприятности, но Стина никогда не отказывалась от удовольствия из страха опасности. Девушка бросила равнодушный взгляд в сторону города и, проскользнув между деревьями, исчезла в лесу.
А человек взывает ко злу так же, как он взывает к добру, ведь человек тороплив
Коран. Сура 17
Путь продолжался недолго. Севка даже не успел толком обдумать то, что с ним случилось, как повозка замедлила ход. Скрип ворот и шум голосов подсказывали, что конец пути близок. Какое-то поселение? Город? Скорее всего, тот самый Руян, где так не любили орков. Наконец, повозка остановилась, заскрипела, вонючие тела отодвинулись и исчезли, вновь зазвучали голоса:
-А с этим что делать? – это опять старший. – Куда его, в пыточную?
Севка внутренне сжался. Боксер и каратист, он привык к боли, и пока, даже после побоев, она казалась вполне терпимой: куда больше терзала неизвестность. Но пытки? Почему? И за что?
-Не суетись, Хорь. В подвал его бросьте, – властно распорядился кто-то. – Как князь с охоты вернется, сам займется!
Князь? Ну да, руянцы так называли своего владыку. Если верить школьной историчке, все русские князья и царьки, за исключением самых одиозных, типа Ивана Грозного, были великими, мудрыми, добрыми и справедливыми. Бабуля же наотрез отказывалась обсуждать с внуком «политику», и, услышав разговоры о добрых властителях, недовольно поджимала губы. Теперь Севке представился отличный случай проверить правду истории на собственной шкуре.
Мясоедова грубо подхватили сетью и, не мудрствуя лукаво, прямо со двора с размаху зашвырнули вниз, в выходящее к подножью замка окно подземелья. Звякнула, защелкиваясь, металлическая решетка.
Удар от падения почти ничего не прибавил к испытываемому Севкой дискомфорту, и, сдержав глухой стон, полуорк попытался устроиться поудобнее. Этого сделать не удалось, и он, замер, стараясь преодолеть тупое оцепенение и выбрать правильную линию поведения. Мозг лихорадочно перебирал объяснения и варианты. Похищение казалось случайностью, глупым недоразумением, которое должно было рассеяться, как только вернется здешний князь. Неужели он не умнее своих стражников? Князь справедлив и должен разобраться. Ну, а то, что его избили – что ж, за одного битого двух небитых дают. Успокоив себя нехитрой народной мудростью, Севка постарался подавить мрачные предчувствия. Мысли вновь вернулись к разговору с Тариэлем.
