Затем послышался хруст тяжелых шагов по кустам. Над крышами жалких хижин замаячили головы двух драконов.
Обойдя Крааля и Риву, хозяева предстали передо мной. Они оказались ростом с меня, но все равно на голову выше самого рослого жителя селения. На их чешуйчатых крокодильих мордах не было заметно ни малейшего следа эмоций, но их змеиные глаза словно заглянули мне прямо в душу, пробудив глубокую ненависть к ним.
Правый ящер молча протянул трехпалую ладонь. Я неохотно вручил ему кинжал. Этот клинок я заслужил на бранном поле Илиона, перед тем как пали стены-Трои, – сам Одиссей вручил мне его за ратную доблесть. Здесь оружие уже ничем не поможет мне, но утрата его причиняла мне боль.
Хозяин издал шипящий звук, почти вздох, и вручил мой кинжал Краалю. Тот со стыдом принял его.
Второй хозяин повернулся к приближавшимся драконам и поднял руку. Они остановились, немного не доходя до хижин, с присвистом втягивая и выпуская из легких воздух, будто это были кузнечные мехи. Если бы монстры попытались пройти к центральной площади по прямой, они непременно растоптали бы несколько хижин. Однако хозяева держали свое слово – до тех пор, пока люди Крааля сотрудничают с ними, они не собирались причинять селению ни малейшего вреда.
– Да как вы можете позволить им увести его?! – заорал Крон на соплеменников. В глазах его стояли слезы, а голос срывался от бессильной ярости.
Я заставил себя улыбнуться ему.
– Крон, ты ничего не сможешь сделать. Прими неизбежное. – Затем я посмотрел на Крааля и Риву. – Я вернусь.
Крааль не поднимал глаз от своих грязных ног, но Рива нагло разглядывала меня.
– Я вернусь, – повторил я.
Хозяева вывели меня на окраину селения, негромким свистом заставили драконов припасть к земле и вскарабкались на них верхом. Меня посадили за спиной у того, который забрал у меня кинжал. Если он – а может, она, этого я не знал – боялся, что я могу схватить его за глотку и удушить, то не подавал и виду.
Драконы затопали прочь от селения, и я в последний раз оглянулся через плечо. Люди все еще стояли столбом на площади, будто парализованные. Крон с дерзновенным вызовом вскинул копье над головой. Прекрасный жест – единственное, что он мог сделать. Страх сжимал в цепких лапах всех, кроме этого юноши, почти мальчика. Долго ли он проживет, если Рива решит, что он опасен? Затем селение скрылось за деревьями, и я потерял его из виду.
Драконы шли ходкой рысью, петляя меж больших деревьев и с хрустом сокрушая мелкие. На них не было ни седел, ни поводьев. Чтобы не свалиться, мне приходилось прижиматься к шкуре ящера, цепляясь за нее руками и ногами. Сидели мы за его массивной головой, так что опасаться ударов веток не приходилось.
Единственным одеянием хозяев-рептилий являлась их чешуйчатая шкура; у них не было даже пояса или сумки, чтобы носить вещи. Похоже, они не пользовались никаким оружием, кроме своих внушительных когтей и зубов – и, разумеется, жутких верховых драконов.
Я начал ломать голову, владеют ли они речью; затем еще более углубился в, раздумья: как бессловесные твари могут обладать разумом? Сетх, естественно, общался со мной телепатически. Неужели и эти рептилии вместо речи используют телепатию?
Я пытался заговорить с ними, но напрасно. Что бы я ни говорил, это не производило ни малейшего впечатления на ящера, сидевшего всего в четырех дюймах от меня. Насколько я мог судить, он был глух как пень.
И все-таки они управляли драконами без малейшего труда. Я заключил, что это наверняка какой-то из видов телепатии. Мне вспомнились неандертальцы, тоже общавшиеся при помощи своеобразной телепатии, хотя по необходимости могли и говорить.
Мы мчались через лес безостановочно. Наступила ночь, но это почти не замедлило нашего продвижения. Если драконы нуждались в сне, то ничуть этого не показывали, а их хозяева вполне могли тем временем крепко спать – я бы ни в коем случае не сумел отличить их сон от бодрствования. Знают ли они, что я могу обходиться без сна чуть ли не по месяцу, если потребуется? Или они решили, что я могу спать, не рискуя свалиться со спины этого скакуна, на века пережившего своих вымерших собратьев?
