— Почему ты больше не носишь тот, другой доспех? Радужный? Он такой красивый.
— Я не хочу быть красивым перед этими свиньями, Стэн.
Он достаёт из-за пояса флягу и протягивает её мне, хлебнув. Виски. Фляга почти полна. Всё, что он делал эти три дня, он делал на трезвую голову. Отец, Небесный Капитан, Радужный Воин. Когда-то я его так звал, пока он не убрал тот свой волшебный доспех прочь. То был настоящий индивидуальный шедевр — оружие красоты и ума, духа, а не силы. Доспех, который он носит сейчас, в принципе мог бы соорудить любой воин. Доживи Рим до наших дней, такую броню носил бы каждый центурион.
Я пробую виски и морщусь. Отец отбирает у меня флягу и ставит её к стенке, будто бы для расстрела. Целится пальцем:
— Бамм!
Я чую, что он собирается встать, и снимаю с его живота пакет молока. Мы понимаем друг друга без слов. Иногда я воображаю, как было бы круто, если бы он действительно взял меня с собой на войну, и я летал бы в его эскадрилье по-настоящему, а не только в игре. Мы бы сработались. Были бы очень хорошей командой.
Я догоняю его уже в коридоре, сообразив, куда он идёт. Хватаю за руку.
— Мама спит.
Он сразу распознаёт ложь. Смотрит с немым укором.
— Сколько таблеток она выпила за три дня?
— Не знаю. Не скажу. Пойдём, я тебе покажу игру. Совсем новая, только скачал. «Песчаные змеи». — И я тяну его к себе, в другое крыло дома, прочь от мамы, прочь. — Войнушка такая.
— Я знаю, Стэн. Сам её программировал.
— Пап, я не знаю, сколько она выпила, окей?! Выпила и лежит. Уже поздно. Пускай себе спит, а?! — Я изо всех сил тащу его в сторону, торможу и кусаю от напряжения губы. Всё равно что пытаться плечом сбить с курса авианосец. — Папа, скажи, зачем ты так делаешь?
— Я её люблю, Стэнли.
Я чуть не плачу. Я ненавижу его и люблю.
— Ты разве не хочешь младшего братика? Или сестру. Хочешь сестрёнку, Стэнли?
— Хочу! Хочу — но не так же!..
Не надо. Только не опять. Не это. Нет…
…Мы ехали на воздушной дороге. Кабина была открыта. Великая высота над землёй — над городами, домиками — страна-игрушка. Альпы вдалеке.
— …Рассказывай.
Я рассказал.
— В школе… ну и не только в школе — в сети…
Отец подбадривает меня взглядом. Продолжай.
— …и вообще… Говорят, я родился…
Смелее. Ну же, Стэн…
— Говорят, будто ты изнасиловал маму, пап.
— И что ты родился от насилия. — Он явно не удивлён. Я вдруг понимаю, что он давно знает про эти слухи. Их всю дорогу знали все. Кроме меня.
— Они утверждают, что ты пришёл к ней в сопровождении солдат. Через три дня после похорон. Что ты приказал солдатам её держать — …
Я шевелю языком через силу. Язык омертвел, словно я никогда больше не смогу ничего сказать. Я онемею, как мамин брат, когда умер его Отец и он не разговаривал несколько лет, а всё сидел у могилы, молча, страдая, как скорбный дух.
Отец считает что-то на пальцах, у него шевелятся губы.
— Ты был зачат в начале октября. Посчитай по календарю. К тому времени мы с твоей мамой были уже женаты.
Я молчу, ощущая на вкус свой позор.
— Она вышла за меня замуж, Стэнли. Брак означает, что люди согласны друг с другом спать.
Я был безмолвен. В тот миг я уже понимал, что он мог просто заставить её выйти за него замуж и жить с ним. Кто бы ему помешал? Сколько я себя помню, нас с мамой всегда охраняют его солдаты. Ими кишит участок, ворота, подъезд. Мама никогда не уходит из дома одна — она вообще почти не выезжает — но если бы она хотела? Может, её бы просто не пропустили? Покинуть нас без согласия отца она бы точно не смогла. Я это знал, но не мог его ненавидеть, не мог даже по-настоящему обидеться на него, потому что я хотел жить. Я предпочитал жить и быть, как бы оно так ни вышло, что я живу. Мне было не всё равно, но я не мог игнорировать причинно-следственные связи. Если бы мама не жила с отцом, я бы не родился. Если б она решила уйти и отец её отпустил, у меня бы не стало мамы. А я хотел, чтобы она была.
— Мы тебя очень любим, Стэн, — сказал он. — Твоя мама и я.
— …Не так!
— Стэнли, это естественный способ делать детей. — Мы уже почти у спальни. — Если не так, то как же?
— Скай!..
Мама зовёт его, завёт отца, и мне приходится выпустить его руку, потому что теперь она сама его зовёт.
