— Чего нет, того нет-с, они все до преклонных лет сохраняли ясность мышления даже в образе канарейки-с.
— Ежедневный кусочек сахара в 8 утра, пролет вокруг люстры для моциона…
— Разумеется-с, однако, мы говорили о…
— Совершенно верно, о психических отклонениях. Дружище Родди, как я его называю, невропатолог. Значит, и Мортимер тоже невропатолог. Мой вывод подкрепляется еще и тем, что следы зубов находятся в центре трости, когда всякому нормальному человеку понятно, что кусать удобней за один из концов. Значит тот, кто кусал, был ненормальный, и он был пациентом доктора.
— Весьма эксцентричный вывод-с. А на основании чего вы, решили, что владелец трости увлекается френологией-с?
— Да все из-за того же Родди. Ты обратил внимание, какой у него диковинный череп? Человек с научным складом ума, к тому же невропатолог, не может созерцать такое буйство природы, не задумавшись о его причинах. А если у него при этом есть трость, которой он орудует, как регбист, круша головы направо и налево, он, конечно, в черепушках смыслит уж побольше нас с тобой.
— Уважая классовую дифференциацию в обществе, на которой держится государственная безопасность, я бы не рискнул составить вам компанию по части черепушек-с.
Шимс стоял у меня за спиной, почтительно глядя на трость в моих руках. Он задавал вопросы робко, как юная церковная хористка, которой старшие подруги объясняют еще пока мало ею изученные нюансы мужской анатомии.
— Но признаться, я по-прежнему в недоумении, как вы по этой трости определили возраст доктора Мортимера-с.
— Здесь, возле рукояти, есть табличка… ЧКЛ — это, несомненно, Чикаго-клуб. Я был там, Шимс. У них забавный такой устав — все члены клуба должны быть молоды не только душой, и едва человек преодолевает заветный тридцатилетний рубеж, его со всем уважением сплавляют под зад коленом. Конечно, можно соврать, я и сам так сделал при вступлении, но врач, имеющий практику, на подобное никогда не пойдет. Думаю, что трость ему была подарена членами клуба на прощание, когда он честно достиг тридцати, и было это три года назад.
— Почему вы думаете, что именно три-с?
— Это отчетливо видно по кольцам на древесине.
— Действительно-с. Но почему вы решили, что проблемы господина Мортимера связаны именно с чикагскими знакомыми-с?
— Видишь ли, Шимс. Такой суровый парень, как этот Мортимер, каждый день встречающий, как битву, не стал бы тебя беспокоить из-за девушек. Девушка всегда не прочь выпить какого-нибудь патентованного снадобья. А у всякого, кто мнит себя врачом, найдется склянка-другая убойного пойла, чтобы заткнуть ей пасть.
— Но гангстеры-с…
— Шимс, они там в Чикаго пьют такой вырвиглаз, что обычный крысиный яд на них не действует. Я и сам его пробовал, в смысле, крысиный яд, когда третий раз был обручен с Сесилией Треверс. Меня им угостил за обедом ее отец. Слегка терпнет во рту, а так ничего страшного. Так что наверняка к нашему Мортимеру пожаловал один из этих лихих молодчиков, с которыми он куролесил в Чикаго.
— Я бы не отважился назвать сэра Генри Эрнста Баскервиля лихим молодчиком-с. Это потомок древнего и славного рода. Он прибывает в Англию, предполагая вступить во владение родовым поместьем в Девоншире-с.
— Кстати, хорошо, что напомнил! Генри с минуты на минуту должен явиться сюда. Я обещал его накормить обедом, а он, глупыш, точно явится к завтраку. Парень в отрочестве жил на ранчо, и у него извращенные представления о времени.
— Очень хорошо-с.
Но на пороге комнаты Шимс вдруг остановился:
— Кстати, а на основании чего вы сделали вывод о фамилии доктора Мортимера-с?
— У провинциальных докторов всегда фамилии мрачные. Но Мориарти никогда бы не забыл трость, а Мортон был бы на двадцать лет старше. Значит, Мортимер. Так что нетрудно было догадаться.
— Блистательное прозрение-с… А почему Грегори?
— Ну сам подумай: доктор плюс трость равно…
— Что же-с?
— Грегори.
— Боюсь, это для меня слишком тонко-с.
— Шимс, а разве ты не смотрел… впрочем, ладно, ступай.
И Шимс, наконец, испарился. Однако вскоре он появился с небольшой черной коробочкой, немного потоптался и медоточиво прожужжал:
