Верекер повторил:
— Сеймур, — и на этот раз в голосе его послышались металлические нотки.
Сеймур медленно отпустил меня, а Верекер посоветовал:
— Не возвращайтесь сюда больше, мистер Хиггинс. Теперь вы можете понять, что это не в ваших интересах.
— Хорошо сказано.
Я, конечно, не ожидал криков «держи», «лови», особенно после вмешательства Верекера, но оставаться было неразумно, поэтому я трусцой побежал к машине. Подумать об этом таинственном деле можно было и позже.
Я свернул на колею и увидел Лейкера Армсби, который сидел на капоте моей машины и свертывал самокрутку. Когда я подошел, он встал.
— А, вот и вы, — сказал он. — Значит, удалось удрать?
На лице его опять было то же самое хитрое выражение. Я вытащил сигареты и предложил ему.
— Знаете что? — сказал я. — По-моему, вы не так просты, как кажетесь.
Он хитро ухмыльнулся и выпустил клуб дыма в дождь.
— Сколько?
Я сразу понял, что́ он имеет в виду, но в тот момент решил поиграть с ним.
— То есть как — сколько?
— Сколько дадите, чтобы узнать о Штайнере?
Он облокотился на машину, глядя на меня в ожидании, поэтому я достал бумажник, вытащил из него пятифунтовую бумажку и держал ее между пальцев. Глаза его загорелись, он протянул руку, я отстранил свою.
— Ну нет, сначала ответьте на вопросы.
— Ладно, мистер. Что вы хотите знать?
— Кто этот Курт Штайнер?
Он осклабился, глаза смотрели воровато, а на губах снова появилась лукавая, озорная улыбка:
— Да просто он был тем немцем, который появился здесь со своими людьми, чтобы застрелить мистера Черчилля.
Я был так поражен, что стоял, уставившись на него. Он выхватил у меня из руки пятерку, повернулся и неуклюже побежал прочь.
* * *
Некоторые события в жизни производят такое впечатление, что их почти невозможно осознать, например случай, когда незнакомый голос на другом конце телефонного провода говорит вам, что кто-то, кого вы очень любите, только что умер. Слова теряют смысл, сознание на какое-то мгновение отключается от действительности, и это дает возможность прийти в себя и обрести способность общаться с людьми.
Примерно в таком состоянии я находился после поразительного заявления Лейкера Армсби. Дело даже не в том, что оно невероятно. Из своего жизненного опыта я усвоил: если считать что-то невозможным, оно, по всей видимости, скоро произойдет. Дело в том, что если Армсби сказал правду, то последствия этого так значительны, что в данный момент мой ум не способен был справиться с этой мыслью.
Я чувствовал это, но не мог сознательно все обдумать. Я вернулся в отель «Блэкни», сложил вещи, заплатил по счету и отправился домой, где должна была произойти первая остановка в том путешествии, которое, хоть я этого тогда и не понимал, должно было поглотить год моей жизни — изучения сотен архивов, десятков интервью, путешествий почти по всему миру. Сан-Франциско, Сингапур, Аргентина, Гамбург, Берлин, Варшава и даже — что самое смешное — Фоллз-Роуд в районе Белфаста. Всюду, где, казалось, есть ключ, хоть самый незаметный, который может привести меня к истине и особенно может пролить некоторый свет на понимание загадки, которой был Курт Штайнер, ибо он в какой-то мере был центром всей операции.
В некотором смысле начало всему положил человек по имени Отто Скорцени, который в воскресенье 12 сентября 1943 г. осуществил одну из самых блестящих захватнических операций второй мировой войны, доложив, к полному удовлетворению Адольфа Гитлера, что тот, как всегда, был прав, а верховное командование вооруженных сил ошибалось.
Гитлер вдруг захотел узнать, почему у немецкой армии нет диверсионно-десантных отрядов «коммандос», как у англичан, у которых они так успешно действовали с самого начала войны. Чтобы успокоить его, верховное командование решило сформировать такое подразделение. В это время в Берлине молодой лейтенант СС Скорцени бил баклуши после ранения на фронте. Ему дали чин капитана и назначили командиром немецких специальных сил, что, в общем, ничего особенного не означало и точно отвечало намерениям верховного командования.
К несчастью для командования, Скорцени оказался блестящим солдатом, с поразительными способностями для выполнения именно таких операций. И события вскоре дали ему шанс доказать это.
