* * *
Был мартовский, солнечный и теплый средиземноморский день 1228 г. от P. X. Кесарь Римской империи германской нации Фридрих II въезжал в Святый Град Иерусалим. Чистый город из белого камня с узкими кривыми улицами, поднимавшимися уступами по холмам, равнодушно и легко встречал своего нового светского владыку. Блудливая улыбка играла на красивом и хитром лице кесаря. Большой отряд рыцарей, кнехтов и арабов-наемников из Сицилии сопровождал его. Он въехал в город через врата Давидовы. Улицы были полупустынны. Иерусалим достался Фридриху путем переговоров с египетским султаном. Кесарь, казалось, истово крестился, разворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Редкие колокола гудели и звонили, встречая его. Но он, не веривший ни в Иисуса, ни в Магомета, ни в Будду, цинично веривший только в силу власти, денег и авторитета, не понимал духовной значимости этого города, отданного ему. В душе он был сильно удивлен тем, что за этот далекий азиатский город, каких много на белом свете, город, который к тому же значительно удален от побережья и не столь удобен для торговли, пролито человечеством столько крови и пота.
Глава XII. Черниговское вои
Так и не решившись занять городищенскую княжескую усадьбу, князь Михаил поселился на Ярославовом дворе. Полки свои разместил по Торговой стороне. Горислав и козляне встали на постой близ храма св. Великомученика Дмитрия Солунского, что на Славкове улице. Близость козельского полка к княжескому городскому двору льстила козлянам и свидетельствовала о высоком княжеском доверии. Уже через несколько дней после прихода в Новгород Михаил Всеволодович собрал у себя в теремной палате на большой совет новгородскую господу, священство наиболее крупных приходов и представителей купечества. Князя окружала старшая дружина, верные отроки, гриди. Горислав был там же.
Все собравшиеся в теремной палате были нарядно одеты, у всех было праздничное настроение. Только не было среди присутствовавших ни владыки Антония, ни посадника Ивана, ни тысяцкого Вячеслава, ни городищенского тиуна Якима, да и никого другого из сторонников князя Ярослава Всеволодовича. Князь Михаил, одетый в кафтан темно-красного бархата и светлые кожаные сапоги, восседал на столе. От лица новгородцев к нему обратился отец Никодим. Он просил князя подтвердить прежние привилегии Новгорода и целовать на том крест. Встав со стола, Михаил Всеволодович обратился к господе, духовенству и купечеству и уверил их в своей любви и уважении к новгородским порядкам и обычаям. В знак этого он велел на десять лет освободить всех смердов новгородской земли от уплаты полюдья и дани, разрешая оставаться всем, кто был в бегах, на своих местах, «кто зде живеть».
— Како уставили преднии князи, тако платите дань, — громко изрек князь.
Затем, подойдя к отцу Никодиму, Михаил испросил его благословения и молвил:
— В том целую крест на всей воли Новгородцкои и на всех грамотахъ Ярославлихъ.
С этими словами он преклонил колена и целовал напрестольный крест, бывший у священника в руках. Гул одобрения прошел по теремной палате, слезы радости и благодарности выступили у многих мужей и священства.
Там же на совете по предложению новгородской господы было постановлено, в виде наказания, взять большую дань со сторонников князя Ярослава Всеволодовича, обложив ею же городищенский княжий двор и окрестные слободы. Правда, князь Михаил долго потом отговаривал новгородцев от беззаконных дел и, в конце концов, настоял на своем. Новгородские мужи обещали сами не грабить дворы сторонников переславского князя, да и других не подбивать. На том и порешили. Совет окончил свою работу. А князь со старшей дружиной и новгородской господой отправился на Софийскую сторону в Детинец на пир.
* * *
Бесконечные пиры, безделье и вольготная жизнь в Новгороде все более тяготили Горислава. Давно уже хотелось большого и серьезного дела, а дел-то и не было. Забот, касающихся состояния дел в дружине, теперь у Горислава было мало. Более всего беспокоило его то, что козляне, как и многие другие черниговские вои, стали предаваться бражничеству, а порученную им службу по охране острожных стен и воротных веж Торговой стороны несли крайне небрежно. Правда, сами новгородцы справляли сторожевую службу на оборонительных сооружениях, воздвигнутых на окраинах городских концов
