Котян с налитым кровью лицом призвал русских князей перебить монгольское посольство как разведчиков и соглядатаев, засланных в русский стан. Его зять Мстислав Удалой и князь Даниил поддержали хана. Мстислав Киевский не смог ни остановить, ни сдержать их. Тут же было послано за лучниками и кметями.
Не успело монгольское посольство спуститься с береговой кручи к отряду сопровождения, как за спинами монголов запели тетивы половецких и русских луков. Сотни стрел, пущенных с высокого откоса, градом рассекли струившийся и игравший, как искривленное стекло, теплый воздух у прибрежных холмов. Со свистом и треском, нарушившим гармонию природы и мирную тишину, стрелы обрушились на людей и лошадей, поражая их со спины. Стоны и предсмертный храп разнеслись над берегом. Новый поток стрел достал и татар, стоявших у воды. Десятка полтора татарских воинов, успевших выхватить луки из колчанов и пытавшихся отбиться, послало редкие стрелы в ответ. Другие успели добежать до прибрежных кустов и также стали стрелять уже прицельно. Этих стрелков, попрятавшихся в кустарнике, половецкие и русские лучники поразили не сразу. Но организовать оборону и отход татары не успели, слишком неожиданным и предательским для них оказалось нападение. Слишком значительным был перевес сил со стороны половцев и русских. Многие татарские кони разбежались вдоль берега. Крытые цветастыми ортмами[17], отнятыми у половцев, эти кони долго не давались в руки чужакам.
Бой был скоротечным. Половецкие лучники, в запальчивости приблизившиеся к татарам, пронзенные меткими стрелами, падали вниз с откоса. Но и почти все татарские воины легли под стрелами на берегу или уже в воде. Лишь нескольким из них удалось с лошадьми достичь отмели и брода, тянувшегося по реке от Варяжского острова, а оттуда, с трудом миновав русскую сторожу, отстреливаясь, достичь левого берега Днепра и уйти в Поле.
Мстительные половцы, ранее разгромленные татарами и пострадавшие от них, добивали у реки раненных и вместе с русичами снимали оружие и доспехи с убитых. Половецкий воевода — могучий и рослый князь Ярун, сидевший верхом на вороном жеребце у кручи над спуском к Днепру, с удовольствием причмокивал губами. Затем, подозвав движением руки нукеров, велел им принести голову посла. Нукеры тотчас исполнили приказ. С отвращением подняв отсеченную, окровавленную голову за волосы, Ярун всмотрелся в искаженные смертью черты некогда благородного лица и с нескрываемым ужасом отбросил ее. По его приказу голову насадили на острие бунчука и отвезли к шатру Котяна, воткнув бунчук у шатра.
А у воды заканчивался последний акт разыгравшегося побоища. Были добиты все раненые и раздеты все побитые татары. Еще отлавливали разбежавшихся татарских коней. На прибрежных камнях бился в смертельных конвульсиях буланый монгольский конь, пронзенный в шею и в пах несколькими стрелами. Черная кровь, загустевая, все еще текла из смертельных ран! Конь бил задней правой, поднимал голову и, испуская розовую пену, дико и хрипло ржал. Подошедший половец мстительно, несколькими ударами длинного ножа добил его, перерезав ему горло, и, скликая своих сородичей, стал потрошить коня и снимать с него шкуру.
* * *
Несколько дней простояло русское войско против Варяжского острова. На княжеском совете решено было идти южнее. Все пешее войско на ладьях и в насадах и часть конницы должны были спуститься вниз по реке и ее правобережью к порогам. Конным княжеским дружинам и половцам предстояло пройти через степи к низовьям Днепра, чтобы собрать рассеянные по степи половецкие отряды и кочевья и встретить судовую рать, шедшую на веслах и парусах по Русскому морю[18] в Днепр из Галицко-Волынской земли. Войска, свернув стан, двинулись в поход.
* * *
Прошло полторы седмицы, когда конные княжеские дружины подошли к Олешью — крупному селению в низовьях реки. Солнце стояло в зените, играя как в зеркале на широком, сверкающем разливе Днепра. Но не было уже прежней безмятежности и спокойствия. Вои, все чаще прикрывая глаза дланью от яркого солнца, с тревогой всматривались в заднепровскую даль. Оттуда от раза к разу и все чаще теплый ветер доносил запахи гари и далекие пугающие и непонятные звуки. Иногда там, далеко, на восточном горизонте появлялся дым, и зоркий глаз русского дружинника улавливал, как передвигались отряды верхоконных. Ночами горизонт на востоке полыхал заревом пожаров. К Днепровскому лиману ушла сторожа из козельского и путивльского полков встречать судовую рать, шедшую морем из Галицко-Волынской земли. Через день русские дружины увидели более ста ладей и насадов, шедших на всех парусах и веслах с воинами и лошадьми вверх по течению реки им навстречу. С ними пришла и большая дружина князя Мстислава Удалого.
