* * *
На следующий день вечером молодой князь и его верный меченоша уже скакали к перевозу через Волхов, что напротив Юрьева монастыря. Ратмир, побывав у тетки на владычном подворье еще вчера, тайно передал Елене, что князь Александр хочет видеть ее. Та, сказала матушке, что желает поехать в Юрьев монастырь к могиле покойного отца и помолиться о его упокоении, прекращении вражды и умягчении злых сердец.
Тетка была рада видеть сыновца живым и здоровым. Слух о том, что он был ранен, отстаивая какое-то княжеское дело, был ей по сердцу. Сама она происходила из рода, где доброжелательно относились к новгородским князьям. Но в замужестве за Симеоном Борисовичем, да и во вдовстве считала правым делом держать сторону покойного мужа и его родни. Сердце ее томилось и замирало, когда она вспоминала о сыновьях Павле и Константине, ушедших уже более двух лет назад вместе с дядьями Михаилом и Иваном Борисовичами сначала к черниговским князьям, а потом к немцам в Медвежью Голову, Только она с дочерьми и несколькими верными слугами оставалась здесь, в Новгороде, и была вынуждена сносить обиды, терпеть лишения, как-то вести хозяйство в пригородных сельцах и весях да молиться у гроба убиенного мужа. Время пришло неспокойное и недоброе для всего рода Борисовичей, прославившихся теперь не только враждой с князем Ярославом, но и своим участием в захвате с орденскими немцами и чудью псковских пригородов — Тесова и Изборска. Оттуда в Новгород уже явились псковские мужи, видевшие Борисову чадь, их дворян и паробков в сече под Изборском. Да и плененный изборцами князь Ярослав не скрывал того, что в его полку были Борисовичи со своими воями. Все это расценивалось новгородцами как измена Великому Новгороду. Елена и ее матушка сами успели заметить, как холодно, а порой злобно их бывшие соседи и знакомые по Словенскому концу стали воспринимать их появление на улице вне подворья или в соборе Святой Софии во время богослужения. Только заступничество владыки Спиридона сдерживало страсти и грубые высказывания в их адрес.
Матушка Елены сначала и говорить боялась о просьбе дочери навестить могилу отца в Юрьевом монастыре. Но потом поразмыслила и дала согласие. Держать дочь на владычном подворье, под запретом, среди враждебно настроенных к ним людей, словно в осаде, ей не хотелось. Тем более ее племянник Ратмир доверенный человек из княжеского двора, обещал дочери достойное сопровождение и охрану. На том и сговорились. Елена собралась быстро. Ратмир проводил ее c дворовой девушкой в монастырь, и та устроилась там для жилья на несколько дней.
Все это меченоша рассказал князю Александру, когда они подъехали к перевозу и уже в темноте ожидали там баркас. Лошадей отправили с одним из отроков обратно на Городище, велев ему ожидать их вновь у перевоза с лошадьми как станет — светать. Через час они уже были на ошеем берегу Волхова, и, стараясь быть незамеченными, пешими приблизились к стенам обители. Там Ратмир отвел князя Александра в одну из неказистых избенок, что стояла близ монастыря на краю небольшой слободки, просил его подождать, а сам ушел. Дверь мягко и с легким скрипом закрылась за Ратмиром. Половина скрипнула под ногой Александра. В небольшой давно нетопленой избе было прохладно, пахло какими-то травами и сажей. Александр зажег свечу, взятую с собой в дорогу, и осмотрелся. Бревенчатые стены с развешенными пучками трав и корешков, чисто выметенный веником из стеблей полыни пол, выскобленный стол встречали его. В десном углу от огонька зажженной свечи тускло засияли образа. Князь подошел ближе и перекрестился. Перед ним были иконы Богородицы Одигитрии и Преображения Господня. Оборотившись и освещая свечой пространство вокруг себя, он увидел печь, занимавшую почти треть избы, лавки, расставленные у стола и вдоль стен, полки с глиняными крынками и горшками, деревянное ведро с водой и все то, что составляло мирный, трудовой быт небогатого посадского мастерового. Где-то в бревенчатой кладке избы или у печи тонко пел сверчок. Обстановка, запахи и звуки успокаивали Александра. Он поставил свечу на стол и закрепил ее в небольшой глиняной чаше. В груди гулко и властно билось молодое, волновавшееся сердце, удары которого князь, казалось, слышал. Всей своей душой он ждал ее, хотел увидеться и в то же время не верил сам себе. Не верил в то, что он может оказаться с ней наедине здесь — в этом убогонькой избе на окраине монастырской слободки в нескольких верстах от Новгорода Великого.
