— Вперед, товарищи! Вперед! — торопил подчиненных Одинцов.
Теперь двигаться было легче. А может, это только так казалось, потому что всем не терпелось узнать, что же там, впереди, происходит. Бегом добрались до края кустарника. Раздвинули ветки, чтобы не мешали обзору, и увидели, как на ладони, картину. На дороге и на откосе лежат убитые белые солдаты. В стороне, немного выше их, распластался человек в гражданской одежде. К нему от дороги, с винтовкой в руках, подбирается офицер. Еще увидели сбившихся в кучу коней и бегущего к ним солдата.
— Небось добивать идет, — сказал Одинцов, глядя на офицера.
— Не дойдет, — ответил чернявый и вскинул винтовку.
— Смотри, того не зацепи, — предупредил Одинцов. — Вот, значит, что тут было…
— Не зацеплю, — ответил чернявый.
— И этот чтоб на коня не сел, — снова сказал Одинцов.
— Не сядет, — ответили сразу несколько человек. И тоже прицелились, кто с колена, кто стоя.
— Тогда, залпом, пли! — скомандовал Одинцов.
Грохнул залп. Офицер схватился за грудь, взглянул вверх, откуда стреляли, и повалился навзничь. А солдат упал словно подкошенный.
— Бегите вчетвером и всех до одного коней переловите, — приказал Одинцов. — А вы, хлопцы, за мной!
Они подбежали к Прозорову. Чернявый перевернул доктора на спину и приложил ухо к его груди.
— Ну? — нетерпеливо спросил Одинцов.
— Похоже, жив, — ответил чернявый и для верности приложил к груди доктора другое ухо.
— Дай-ка я сам, — оттолкнул его Одинцов. Послушал и подтвердил: — И правда жив. Перевязывайте его быстрее.
Пока Прозорова перевязывали, подвели коней. Собрали валявшиеся на земле винтовки и сделали из шинели носилки. Подвесили их между двумя лошадьми и положили на них Прозорова.
— Кто же, интересно, этот папаша? — не утерпев, спросил чернявый.
— Жив будет — узнаем, — ответил Одинцов. — Пока ясно только то, что мы ему и в подметки не годимся.
Он дернул поводья, и конь легко понес его к перевалу. За ним широкой рысью, чтобы не растрясти раненого, двинулась вся группа.
Если бы к казакам не подошло подкрепление, никогда бы им не ворваться в пещеру. Так бы и ползали перед ней, прячась за камнями да постреливая. Но пехота оказалась много въедливей и, зацепившись за клочок земли, уже ни за что не желала его оставлять. Да и много ее оказалось по эту сторону баррикады, снаружи. Гораздо больше, чем тех, кто еще мог держать оружие в руках под сводами пещеры.
Красные защищались отчаянно. Даже раненые помогали отбивать атаку. Но силы были слишком неравны. И баррикады пали: сначала первая, а потом и вторая. Кстати сказать, благодаря этой, второй баррикаде, взрывы фугасов в пещере не дали ожидаемого белыми эффекта. Камни поглотили ударную волну. Пещера наполнилась дымом и пылью. Но из ее защитников почти никто не пострадал.
Другое дело — рукопашная схватка. Белые буквально подавили бойцов своей многочисленностью. Озверевшие солдаты немедленно валили на землю любого, кто оказывал им хоть малейшее сопротивление. Били прикладами, кололи штыками. В этой схватке погиб комиссар Лузгач. Дважды был ранен командир Пашков. Погибли многие бойцы и командиры. Оставшихся в живых пленных заставили выносить из пещеры раненых, выводить лошадей.
Потом пленных бойцов построили под скалой. И есаул Попов в сопровождении подпоручика и двух унтер-офицеров пошел вдоль строя. Он пристально осмотрел каждого и, отойдя в сторону, громко скомандовал:
— Коммунисты, выходи!
Из строя пошатываясь вышел Пашков. Его тотчас же отвели в сторону.
— Еще? — потребовал Попов.
Шеренга стояла не дрогнув.
— Я сказал: коммунисты, выйти из строя! — повторил есаул.
Бойцы не двигались.
— В таком случае, будете расстреляны все! — объявил есаул.
И тогда шеренги зашевелились. Из строя стали выходить люди. К ним тотчас подбегали казаки и, словно боясь, что они снова вернутся в строй, штыками отгоняли их в сторону.
— Еще есть? — спросил Попов после того, как строй снова замер.
Ему никто не ответил.
Не дождавшись ответа и видя, что из строя никто больше не выходит, есаул круто повернулся и пошел к раненым, которых также положили под скалой, только с другой стороны поляны. Он останавливался возле каждого и спрашивал:
