Глядя в его искренние круглые глаза, ни один жлоб на свете, включая самого прожжённого следователя или продажного американского прокурора, не посмел бы усомниться в его словах. Иначе – «кусь, кусь, кусь их всех»!
– Отметим: говорит, но по-собачьи, – подумав, признал полицейский.
Мы согласились.
– Так этот небритый умник из города ещё врал, будто бы вы там в него из дореволюционного нагана стреляли, как в «Неуловимых мстителях», и…
– Пули от есть?
– Нет. Но есть царапины на стенах вроде как типа от…
– Запах пороха?
– Там скорей серой воняло.
– Как будто от кто бесов изгонял, да?
– Да, действительно. А пойду-ка я. – Понятливый башкир-участковый натянул шапку на уши. – Но и вы, отец Пафнутий, уж как-нибудь там поимейте совесть, что ли? Восьмое заявление за полгода! Ну ёлкина ж мать…
– От и я тебя благословляю, сын мой. – Безмятежный батюшка важно перекрестил полицейского. – Иди от с миром. Мы ужо постараемся. И как от мёд-то свежий с родины прибудет, ты заходи. Я от прикуплю!
– Замётано! – кивнул сержант. – А вот спросить ещё хотел: вы нам отделение не освятите?
– Опять улики пропадать стали?
– Ага, стоны и шумы всякие, словно в стену стучит кто. Года не прошло, и вот снова.
Отец Пафнутий пообещал быть в самое ближайшее время. На этом двустороннем компромиссе мы и расстались. Старший сержант Бельдыев вежливо козырнул в ответ на наши улыбки, широчайшие как Чёрное море, наклеенные, словно стикеры на сковородки в «Пятёрочке» по акции, и фальшивые-э-э как… Как не знаю что! Придумайте сами, ваше право и не наша проблема.
– От же аферистов-то каких прожжённых свалила горькая судьбинушка-то на мою от седую голову, – ни к кому конкретно не обращаясь, вздохнул святой старец, тяжело опускаясь на табурет. – Кабы вы от в большом городе-то жили, так, поди, и пели бы давно по камерам от невнятным хором про голубей, что «летят над нашей зоно-ой»… А от в тихой нашей Пияле северной вас Господь хранит. Хрен от его знает для какой цели, но промысел-то Божий великая от тайна сие есть!
– Пер фаворе, к столу, ваше святейшество, – быстренько развернул ситуацию безрогий бес. Всё ещё не совсем здоровый, прихрамывающий, но деятельный, старательный и дотошный. – Прошу отведать спагетти болоньезе, суп по-неаполитански (с треской вместо морепродуктов, но всё равно вкусно!), оливковое (подсолнечное…) масло с чёрным перцем и белым хлебом, а к нему красное неаполитанское кьянти! Ой вей, таки я в курсе, шо по факту оно есть тот самый фанагорийский саперави номерного резерва, но кто таки нам мешает проявить чуточку фантазии? Грацие, грацие милле, синьоры и синьорина!
Батюшка утомлённо махнул рукой, а мы все дружной итальянской семьёй присели к столу. Готовить Анчутка умел. Вы это и так знаете, но ладно уж, простите, если лишний раз напомнил.
Застолье прошло в скромном веселье, Даша долгими шутливыми уговорами заставила беса присесть рядом со всеми. Согласно нашему недавнему договору он ей уступил, но только после того, как святой старец благословил трапезу, а потом тихо грыз заранее отложенный сухарик.
Если кто вдруг задумался, чем вообще он у нас тут питается, то сразу скажу, что бесы в принципе в земной пище не нуждаются. Их самая желаемая еда – это человеческие страсти, эмоции, полярные перепады настроения. Они насыщаются нашей скорбью, слезами, тоской, злобой, гневом, яростью, завистью, жадностью, ленью, раздражительностью, а уж от лакомой возможности целиком заполучить душу вообще нипочём не откажутся.
Тому же Анчутке только дай волю, так он первым мне в горло вцепится.
Поэтому мы и держим его в покорности и наморднике, на коротком поводке, православными молитвами и Георгиевской лентой. В таких вопросах отец Пафнутий непоколебим!
Поверьте, самый послушный бес (шайтан, чёрт, демон, джинн) днями и ночами только и ждёт, пока вы расслабитесь, отвернётесь, потеряв бдительность, и тогда всё, ваша смерть будет страшной…
Поэтому и бесогон должен быть собран всегда! Захотите жить, научитесь. В этом смысле я стал лучше понимать братьев Запашных, ежедневно работающих с крупными хищниками.
Наивная питерская девушка если и пыталась обратить всеобщее внимание к некоторой «стеснительности» Анчутки, шутя, балагуря, улыбаясь и намеренно громко смеясь, всё равно не достигала поставленной цели. Верный слову брюнет был подчёркнуто скучен, отвечал односложно, на подколки не реагировал и в целом вёл себя, как мы договаривались. Однако, боюсь, в этом и заключалась некая проблема…
