Я собирался срезать эту маленькую девственницу целиком всю для себя, изысканного. Ох, я виновен, я - негодяй, я действительно это знаю: такое очарование было создано не для моих глаз, но желание обеспечить ребенка хорошим образованием в сладострастии затмило все остальные соображения. Я хотел заставить ее трахаться до полного изнеможения; если это возможно, я хотел опустошить ее, выпить ее до дна...
Если вы на секунду проигнорируете подробные физио¬логические детали, то поймете, что этот отрывок на самом деле не так далек от идеалистических чувств у влюбленных Китса и Шелли; определенно девушку взяли не для удов¬летворения. Мужчины у де Сада на самом деле побуждаемы беспокойным романтизмом по отношению к женщинам. Садовник Августин, которого вызвали для того, чтобы за¬вершить дефлорацию Евгении, восклицал со свойственной ему галантностью: «Если бы это подразумевало грубо от-трахать эту хорошенькую девушку, то ей-Богу, я бы прошел весь путь от Рима пешком». Меллорс мог сказать то же са¬мое о Констанции Чаттерлей.
Поскольку это понятно, то становится ясным, что сексуальное отклонение, которому де Сад дал свое имя, не имеет фактической связи с «божественным Маркизом». Он был почитателем, который был так же предан своему божеству, как Душители были преданы Бхавати. Лежащая в основе этого движущая сила - власть. Де Сад согласился бы с каждым словом из следующего параграфа, взятого из «Антихриста» Ницше:
«Что такое добро? Все, что усиливает чувство власти в человеке, воля к власти, власть сама по себе.
Что такое несчастье? Все, что является порождением слабости.
Что такое счастье? Чувство того, что власть растет, что сопротивление подавлено.
Не соперничество, но больше власти; не мир, но война; не добродетель, но выносливость (добродетель эпохи Ренессанса, virtu, добродетель, которая свободна от нравственности[17].)
Бессилие и неудачи канут в вечность; первый закон нашей любви к человеку. И им даже будет оказано любое возможное содействие.
Что более пагубно, чем любой порок? Деятельная жалость ко всем недостаткам и любым слабостям: Христианство».
Если бы это было вложено в уста одного из антигероев де Сада, никто бы не заметил разницы. Совмещая эти моральные качества власти с сексуальным мистицизмом де Сада и его извращенным романическим идеализмом, каждый может увидеть, как он стал садистом. Единственное, что остается необъясненным - без конца повторяющаяся скука в романах де Сада, бесконечные порки и содомия, и злорадство по поводу лишения невинности.
Чтобы понять это, нужно знать кое-что о своеобразной истории жизни де Сада. Большую часть своей сознательной жизни он провел в тюрьме (или в психиатрической лечебнице), и часто подразумевалось, что это было наказанием за его сексуальные излишества и его непристойные произведения. Это неправда. Только два его первых непродолжительных тюремных заключения - на несколько недель каждое - произошли в результате сексуальных преступлений. (Во время второго заключения его помиловал король). В июне 1772 года де Сад со своим слугой приехал в Марсель и устроил оргию с тремя проститутками. Девушек выпороли и содомировали - один раз, пока де Сада собственной персоной содомировал его слуга, а проститутки, в свою очередь, пороли де Сада. Он также дал им конфеты со шпанской мушкой (афродизиак), от которых одной из них стало плохо. Затем де Сад навестил другую проститутку, которая съела несколько его конфет: (она позволила ему сношения только обычным способом). Эта девушка позже сильно заболела; подозревали отравление ядом. Остальные три девушки так же дали показания против де Сада. Он был осужден заочно и был приговорен к смерти за отравление, - что было абсурдом, так как жертвы излечились. Де Сад решил бежать в Италию, забрав с собой свою привлекательную невестку леди Анне, которая жила со своей сестрой и деверем. Этим поступком он заслужил неизбывную ненависть своей тещи, мадам де Монтревиль. Негодующая леди понимала, что он заслужил пожизненное тюремное заключение, и жаждала увидеть, как он его получит. Она была богатой и влиятельной. Ее шпионы успешно выследили де Сада и обнаружили, что он находится в Сардинии. Теща добилась его ареста. Следующие восемь месяцев он провел в тюрьме, а затем бежал. После шестимесячного путешествия по Европе он вернулся домой в свой замок. Весь инцидент мог полностью быть исчерпан, но не для его мстительной тещи. В течение следующих двух лет она продолжала свои попытки уничтожить его; и когда он посетил Париж в 1776 году, она способствовала его аресту и заточению в довольно неприятное подземелье в Винценне. Лишь год спустя он смог добиться возможности быть услышанным; суд отменил его судимость и вместо этого наложил на него штраф в размере 50 франков. Он должен был выйти на свободу; но снова вмешалась его теща и каким-то образом смогла заточить его в тюрьму без судебного разбирательства на следующие двенадцать лет. (Она сделала это с помощью постыдного способа «
