Только схватился за инструмент, как обратил внимание на покряхтывающих помощников, выползающих из палатки. Судя по их внешнему виду им еще тяжелее, все же я довольно здоровый лоб, а они недоросли еще. Сафрон тоже обратил на них внимание, покачал головой, и направился наставлять молодежь.
В этот раз дядька приставил ко мне других ребят. В процессе работы, когда руки сами машут, начинаешь раздумывать, вот и мне пришла в голову мысль, а присмотревшись, я подтвердил свои догадки. Многоопытный Сафрон, присылал ко мне самых хилых ребят, что бы дать нагрузку, тогда как остальные, самые боеготовые продолжали охрану лагеря. Вчерашние же мои помощники, на сегодня отправились в хознаряд, готовить, прибирать обихаживать, кормить лошадей.
Еще думалось о многом, например, о том, почему я так спокойно реагирую на свое попаданчество. Видимо мне тут комфортно психологически, немудреный быт, молодое тело, тяжелая однако безусловно нужная работа, нечто, что называется у нас "ментальность" народа. Конечно нет того комфорта, к которому привык, но этого почти не ощущается. Есть некое единение с окружающим и с самим собой. Даже скорая свадьба воспринимается как само собой разумеющееся событие.
Думалось так же о планах на будущее, сено заготовлено, надо подготовить к зимовке дом и строения с животными, подновить зернохранилище, наделать пугал на ярмарку, ибо больше нечего, а деньги явно потребуются, хотя на соль должен быть спрос, однако ее еще довести надо. Скоро жатва, после свадьба, в общем, дел много, времени мало.
Так за размышлениями не заметил, как мы с парнями загрузили еще полтора воза. Поскольку до темноты оставалось около двух часов, решили скоро собрать лагерь и перебраться к каменным россыпям. Оставив колья на месте, все равно вскоре возвращаться, уже под светом первых звезд ставили лагерь на новом месте.
Вторая ночь вдали от дома прошла намного веселее первой. Не смотря на ломоту в мышцах и жуткую усталость, посреди ночи пришлось подниматься с теплого местечка и вместе со всеми отражать нападение стаи мелких ящерок с очень большими зубками. Один из отроков, не углядел опасность подбирающуюся сзади и расстался с частью седалища, что в будущем принесло ему много "добрых" слов и шуток, еще двое заработали первые по-настоящему боевые шрамы на других частях тел. К утру досталось и мне, усталый и не выспавшийся, промахавший всю ночь кайлом больше отпугивая ящериц от себя, сколько воюя с ними, хотя парочку и прибил, не усмотрел за флангом. Когда ящерица подскочила совсем близко, только и успел развернуться лицом к опасности, в него она и впилась, правда, уцепившись лишь одним клыком. Моментально один из отроков насадил тварь на рогатину и оторвал ее от меня. Благодарение Богам, что клык острый и тонкий как шило отломился и остался в ранке, а не вырвал кусок щеки.
Не выспавшиеся, слегка покусанные, уставшие как загнанные лошади, тем не менее, мы нашли в себе силы наполнить половину воза камней, и несколько мешков с известью, собрать лагерь и отправиться в обратный путь. Вот она зеленая травка, молодые березки, вот ельник пошел, чувствуешь себя возвращающимся с того света. Вот он родной покосившийся домик, как же я соскучился.
Следующий выход назначили через два дня. Я зашел к Ладе, попросив ту пошить мне на сапоги что-то вроде бахил. Она же увидев мою слегка покусанную физиономию охнула, усадила на заваленку и принялась обрабатывать ранку, ворча при этом, что у коновалов боярских можно навеки кривым остаться. А я сидел и нежился под её заботливыми руками, удивляясь самому себе.
Толстые чехлы с двумя деревянными плетеными вставками в районе щиколотки и набитые в районе стопы собачей шерстью, только не пухом, а остевой жесткой, мы с Ладой успели сделать как раз к отъезду.
Во второй поход отправилось уже шестнадцать молодцев из двунадесять отроков оставили покусанных отлеживаться, а остальных Сафрон выгреб под чистую. Мне пожилой наставник молодежи выбил разрешение на рогатину, потому как кайлом отмахиваться от чуди не сподручно. После, показал несколько движений, заставил повторить, что-то проворчал себе в бороду и махнул рукой, пользуйся.
