Возражений не было.
Дима и Люба снова перешли дорогу. Дальше тротуара девушка не пошла, оставшись прохаживаться взад-вперёд вдоль улицы.
Едва охранник, с крупной фигуры которого они не сводили глаз, скрылся за выступавшим из темноты углом здания, Димка с баллоном в руке в два прыжка достиг каменной стены у края арки парадного входа.
— Удачи тебе, — прошептала Люба едва слышно, не будучи уверенной даже, что он расслышал её слова. Во всяком случае, он не ответил и не обернулся.
Круглую крышку баллона он резким движением отбросил назад, на траву, и поэтому она упала беззвучно. Когда Дима встряхивал краску, Любе показалось, что звук может услышать охранник, но он не отреагировал.
Дима надавил на круглую кнопку баллона, и густая чёрная эмульсия, распыляясь, начала складываться в большие неровные буквы на белой панельной стене: «НАТО ВОН ИЗ РОССИИ». На знаки препинания он решил время не тратить. За уверенными движениями его правой руки, выводившей этот лозунг, во все глаза с небольшого расстояния следила Люба.
Всё-таки они не рассчитали время. Люба поняла это, когда охранник появился из-за поворота, а Дима только начинал вырисовывать вторую букву «И» в слове «России». Она что-то крикнула, он обернулся на голос, увидел охранника, который тоже заметил нарушителя и прибавил шагу, но всё же потратил ещё несколько секунд, чтобы довести надпись до конца, и лишь потом, отшвырнув прочь полупустой баллон, широкими скачками метнулся к дороге, но охранник уже с бранью на устах и с ярким фонарём в руке мчался ему наперерез.
Одна лишь Люба стояла, не зная, что ей делать, взгляд её метался по сторонам. Между убегающим и преследователем было ещё довольно большое расстояние, и оно увеличивалось, Дима бежал быстрее грузного охранника института, непривычного к таким происшествиям, и вот он уже проворно перемещал руки и ноги по металлическим перекладинам спуска… Только тут девушка сообразила, что у её друга из источников света есть всего лишь дешёвый мобильный телефон, а охранник бежит за ним с большим фонарём на мощных аккумуляторах, и вполне способен продолжить преследование под землёй…
Больше она не думала о том, полезет противник в колодец или нет. Она рванулась с места, попыталась поднять с земли крышку люка, но ей это не удалось — толстая цельная металлическая крышка весила несколько десятков килограммов, никак не меньше, и Люба оказалась способна лишь приподнять её край и сдвинуть с места, но речи не было о том, чтобы удерживать крышку на весу. Ещё через пару секунд Дима совсем скрылся в бетонном колодце, его пальцы зацепились за перекладины арматуры ниже уровня земли, и больше не было риска их прищемить — все эти мысли проносились в её мозгу в считанные доли секунды, и, выровняв крышку относительно люка и примерив её выступы так, чтобы они легли точно, она уронила её на люк с высоты нескольких десятков сантиметров. И она угадала — выступы легли ровно в пазы, и теперь никто, находившийся снаружи, даже обладая недюжинной физической силой, не смог бы сдвинуть крышку с места без рычага, чтобы открыть люк… Убедившись в неподвижности тяжёлой крышки, Люба успела сделать шаг назад от люка к дороге, даже скорее полшага, прежде чем подбежавший охранник схватил её за рукав ветровки…
Ночь Люба провела в «обезьяннике» отдела внутренних дел Раменки, а наутро её отпустили, выписав квитанцию на административный штраф в пятьсот рублей «за нецензурную брань в общественном месте», поскольку ничего больше ей предъявить не смогли.
Было около одиннадцати утра, и ребята уже ждали её у выхода, они торопились к двум часам в суд — на этот день было назначено продление меры пресечения у Виталика, которого они после этого скорее всего не увидят целых полгода.
Третье продление прошло так же быстро и с вполне предсказуемым результатом, как первое и второе, они едва успели перекинуться взглядами, но Виталик всё же заметил, что компания его друзей на этот раз явилась в полном составе.
— Я не верю, — тихо сказала Диме Люба, как только они вышли на улицу и на некоторое расстояние отдалились от Ларисы Викторовны.
