Сергей Маркин был мёртв, и больше не было смысла скрывать, что за общественный долг выполнял он в феврале одиннадцатого года. Тем не менее, по требованию ФСБ Следственный комитет засекретил материалы данного уголовного дела.
На следующий день Нагатинский районный суд Москвы принял заочное решение об избрании обвиняемому Нецветову меры пресечения в виде содержания под стражей.
Формальности были соблюдены. Дело оставалось за малым — чтобы гражданин Нецветов оказался в зоне доступа правоохранительных органов Российской Федерации.
* * *
— Где ты учился стрелять? — с неподдельным интересом спрашивал Ибрагим. — В России? В Москве?
— Да, — кивнул Виталик. — Около метро «Текстильщики».
— Мит-ру-Тикс-тил-ши-ки, — попытался повторить мальчик и вдруг словно загорелся, — послушай, когда мы победим, я поеду с тобой в Москву? Правда?
— Поедешь, — подтвердил Виталик.
— И ты со мной поедешь в Россию? Да?
— Да, конечно, — ответил он, на мгновение запнувшись. — Поедем.
Кто знает, когда он теперь окажется дома, в России или хотя бы на Украине?
Ведь даже там он уже объявлен в розыск… Об этом Женьке написали друзья по электронной почте.
Значит, и на Украину, частицу его большой Родины, путь заказан.
Когда он теперь увидит Любу и своего будущего ребёнка…
Жена аккуратно писала каждый день и даже присылала вложенным файлом медицинские документы, чтобы он мог видеть, как растёт и развивается его сын — Виталик был уверен, что это будет мальчик, и даже в мыслях называл его Димкой, в честь настоящего, лучшего в жизни друга, отдавшего свою жизнь, чтобы он, Виталик, мог жить дальше и вдыхать горячий воздух песков.
«Здравствуй, Виталик. Вчера опять приходили менты и интересовались, где ты находишься. Ползали по квартире, как тараканы. Мне уже всё равно. При их появлении просто выключаю любые эмоции. Впрочем, не хочу, чтобы ты о нас беспокоился — у нас всё в порядке. Только переживаю за тебя. Знаю, что нельзя нервничать, а переживаю. Смотрю репортажи по телевизору, они все сплошь за крыс, смотрю и плююсь, знаю, что врут, а всё равно беспокоюсь. Береги себя, хороший мой, и знай, что в тылу тебя ждут и всё равно дождутся. Люблю, целую, обнимаю. Всегда твоя, Люба».
Двоеточие, тире, закрывающая скобка — смайлик, передающий улыбку в глазах через моря и континенты.
«Zdravstviy, dorogaya moya Luba! Ochen starayus pisat kazhdiy den — no ne vsegda poluchaetsa. Kak skladyvaetsa boevaya obstanovka. V celom vse normalno, my nemnogo otoshli s boyami ot Misuraty k Zlitenu, no kontratakuem i dumayu, skoro k Misurate vernemsya. Ogryzaemsya tak, chto krysy ochen dazhe pischat. Vostochniy front zastyl pod Bregoy, i dalshe Bregi bolshe krys ne propustyat. Grazhdanskoe naselenie nastroeno ochen dobrozhelatelno, kormyat, poyat, dayut viyti v Internet, 100 % za nas, ne ver TV, ne ver sluham. Ya tak dumau, chto sobirayutsa sily dlya reshayuschego udara. Esli vse poluchitsa, my budem pervoy stranoy, otbivsheysia ot agressii NATO v XXI veke. Eto bylo by zdorovo! Beregi sebya i malenkogo, ne obraschay vnimania na mentov. Zdes-to oni menia ne dostanut. Tseluyu, Vitalik».
Тоска по Родине… Короткие слова, а как много значат. И только лёжа у чердачного окна, нажимая спуск, будь то снайперской винтовки или родного автомата Калашникова, он мог заставить себя не думать о Москве и обо всех, кто остался там.
…Как ни странно — стоило Виталику покинуть Россию, убийца его матери перестал являться ему во снах.
За эти несколько месяцев он ни разу не вспомнил и об Артюхине с его коронной фразой об эпохе плоских мониторов с собственным продолжением Виталика об эпохе плоских людей.
Снилась теперь всё чаще Родина. Люба и Москва. Но не Стивенс. Он словно исчез из снов и подсознания, может быть, от обилия новых впечатлений.
Виталик сильно удивился бы, узнав, что в эти дни расстояние между ним и его врагом было ненамного больше, чем в памятный день седьмого ноября две тысячи пятого на московской мостовой.
Но как и тогда — то была случайность, принять которую во внимание не мог даже аналитический ум Моррисона.
* * *
«Другая проблема — с кем там разговаривать», — сказал Медведев, подчеркнув, что «для многих западных стран руководитель Ливии является нерукопожатным лицом».
