— Не надо, — она покачала головой медленно и покорно, не пытаясь предотвратить неизбежное, но избавляя любимого от необходимости врать или изобретать нелепые объяснения. — Я знаю. Ты уезжаешь в Ливию на войну. Вот видишь, я всё знаю. Я же очень люблю тебя, Виталик.
— Я пойду, — сказала Ольга настолько громко, насколько это позволяла деликатность момента, — вы оставайтесь, я заночую, скорее всего, у подруги, — не дожидаясь ответа, она вышла тихо и тактично, и её лучезарные улыбающиеся глаза растворились за порогом квартиры.
Виталик прижал к себе изредка подрагивающие Любины плечи.
Глава тридцатая. Волны Средиземного моря
К удивлению коллег, Артюхину удалось удержаться на плаву. Несмотря на то, что, по сложившейся практике, убийство Маркина и уход от ответственности Нецветова грозили ему как минимум увольнением за служебное несоответствие, Владимир Иванович отделался незначительным дисциплинарным взысканием, в очередной раз подтверждая ярким примером русскую поговорку об известной субстанции, плотность которой не превышает плотности воды.
Но теперь посадка Нецветова перестала быть для Артюхина только вопросом карьеры, став делом чести, можно даже сказать — пятном на репутации мундира, смыть которое следовало безотлагательно.
Автор даже не особенно перегнёт палку, если выскажет предположение, что Виталик Нецветов стал для Владимира Ивановича личным врагом.
Мало того, должно же это было случиться ещё и в предвыборный год, когда возрастал общественный интерес к политике вообще и к его подопечным в частности — в конце года в России ожидались парламентские выборы, а следующей весной и президентские.
Вечерами, отложив прочие дела, подполковник напряжённо размышлял о том, как должен был повести себя Нецветов. По неподтверждённой пока оперативной информации, преступник мог скрыться на Украине. Это было, по крайней мере, логично. Братья-славяне всегда выдавали подозреваемых неохотно, одно время казалось, что при Януковиче дело сдвинулось с мёртвой точки, но сейчас коллеги из СБУ что-то не торопились отвечать на запросы Артюхина, которыми он их бомбардировал параллельно с МВД. Ставя себя на место беглеца — не дай бог, конечно, ему когда-нибудь на нём оказаться — подполковник думал о том, какой выход счёл бы наиболее безопасным он сам, если бы на нём висело резонансное убийство, и если бы он, конечно, не обладал теми возможностями и связями, которые открывала служба в ФСБ. Да, в этом случае, пожалуй, Украина была бы одним из самых подходящих вариантов, чтобы надолго залечь на дно и не высовываться…
И в этом заключалась главная ошибка подполковника Артюхина.
В том, что он мерил людей по себе.
…Со стоном и лязгом власти незалежной Украины всё-таки дали ход полученным из России бумагам, сочтя доказательства вины Нецветова достаточными для того, чтобы российская сторона разбиралась со своим гражданином самостоятельно.
Определённую роль сыграло и то, что фамилия Нецветова Виталия Георгиевича отсутствовала в реестре россиян, въехавших на Украину законным путём в 2010–2011 годах.
А значит, и у украинских властей к нему могли появиться вопросы.
Но случилось это уже после того, как Виталик Нецветов вслед за Женькой перешагнул жирную жёлтую черту на полу аэровокзала, отделявшую украинскую территорию от нейтральной, и занял кресло у окна в ожидании рейса на Тунис.
Виталика беспокоило отсутствие у него миграционной карты, которую вручают гражданам России при въезде на Украину, но Женька махнул рукой.
— Скажешь, что потерял. Кошелёк украли, а в нём лежала карточка. Так часто бывает. Обычно им наплевать. С российским загранпаспортом им нет резона тебя не выпускать или проверять как-то особенно. Если ты, конечно, у нас не в розыске. Здесь может быть определённый риск… Смотри сам, ещё не поздно тебе остаться…
Положа руку на сердце, Женька хотел бы взять с собой не свалившегося как снег на голову со своими проблемами Виталика, а более опытного Михаила Овсянникова.
Но Миша, которому он настойчиво звонил несколько раз, прежде вольный казак, теперь стал тяжёл на подъём и прочно осел в Феодосии, под тёплым крылышком своей гражданской жены Ольги, с которой они уже растили трёхлетнюю дочь.
