Мне все время было страшно, что закончатся деньги, поэтому я устроилась сразу на две работы. Я вставала рано утром, чтобы попасть на первую работу в Кастро и в семь утра открыть кафе и кабаре «У Джози», а домой возвращалась поздно ночью, после смены хостес в роскошном итальянском ресторане в Пасифик-Хайтс на другом конце города. Затем я наконец-то получила «приличную» работу в телевизионной компании, которая специализировалась на съемке рекламно-информационных роликов. По долгу службы мне приходилось заманивать прохожих на стоящие в общественных местах странные тренажеры, исполнять все прихоти третьесортных знаменитостей на съемках и воском удалять волоски с лица незнакомых мне людей. Я летала по всей стране и снимала людей, которые хотели быть не такими толстыми, не такими бедными, не такими старыми, не такими одинокими или не такими волосатыми. Оказалось, что я могу разговорить практически любого, будь это Брюс Дженнер или мамаша с усиками, и быстро найти с ними общие темы, ведь мне тоже хотелось быть не такой бедной, одинокой и волосатой. Начав девочкой на побегушках, я постепенно дослужилась до настоящего продюсера и стала заниматься подготовкой к съемкам, их проведением и монтажом отснятого материала. Мне нравилась моя работа, и это веселило всех моих друзей, которые частенько поддразнивали меня на тему последних новинок из телемагазина.
Мне все время было страшно, что закончатся деньги, поэтому я устроилась сразу на две работы.
В то время я ходила на свидания, но до сих пор чувствовала себя неуверенно после неудачных отношений с Норой. Меня не волновало, что я снова и снова остаюсь одна, а от работы меня отвлекают разве что случайные и быстротечные романы.
Новым друзьям о своей связи с Норой я не рассказывала, так что число людей, посвященных в эту тайну, оставалось очень небольшим. Время шло, и я постепенно расслаблялась. Мне начало казаться, что это была лишь безумная интерлюдия, которая действительно осталась позади. Пожалуй, я поняла, что такое риск. Время, проведенное за границей вместе с Норой, я теперь считала ускоренным курсом изучения реальной жизни, в течение которого успела понять, насколько плохи могут оказаться дела и как важно оставаться верной себе даже в круговороте приключений и экспериментов. Путешествуя, я познакомилась с множеством людей, достоинство которых можно было купить за деньги – хотя цены сильно различались, – и решила, что в следующий раз назначу себе такую цену, которую никто не сможет заплатить.
Умудренная опытом, я считала, что мне чертовски повезло. Отличная работа, отличные друзья, отличный город, отличная жизнь. Однажды приятели познакомили меня с Ларри, единственным парнем, который в ленивом Сан-Франциско работал не меньше меня. Он руководил новостным агентством AlterNet в некоммерческой медиаорганизации. Когда поздним вечером совершенно измотанная я выползала из монтажной, я всегда могла рассчитывать на то, что Ларри составит мне компанию за поздним ужином или при еще более поздней вылазке в бар.
На самом деле Ларри был очень легок на подъем. Свалившиеся с неба билеты на непонятный музыкальный фестиваль? Ларри едет. Подняться в воскресенье ни свет ни заря, пойти в церковь Глайда, а затем шесть часов бродить по городу, останавливаясь, только чтобы выпить по «Кровавой Мэри»? Сам будучи иудеем, он не возражал пойти в церковь и открывать рот, беззвучно повторяя слова гимнов. Ларри не был моим единственным мужчиной-другом, но у нас было схожее чувство юмора, и вскоре он стал для меня самым надежным источником веселья.
Пребывая в статусе новой лучшей подруги-лесбиянки Ларри, я во всех подробностях узнавала о каждой его любовной победе и о каждом провале, что меня и радовало, и пугало. Я не щадила его при оценке этих историй. Он в ответ обращался со мной как с королевой. Однажды вечером в моем офисе появился курьер с посылкой, в которой оказался настоящий мягкий крендель из Филадельфии с острой горчицей, – все это Ларри лично привез с Восточного побережья специально для меня. Как мило, думала я, откусывая один кусок за другим.
