Он вернулся за второй половинкой очень скоро, но в гнезде накопилась уже целая грудка битой скорлупы. Жаворонок видел, как один за другим выходили из яиц цыплята. Пока Оранжевое Горлышко помогала одному, другой уже сам разбивал скорлупу и выкарабкивался из неё.
Скоро все двадцать четыре яйца были разбиты, все двадцать четыре птенчика вышли на свет - смешные, мокрые, взъерошенные!
Оранжевое Горлышко живо повыкидывала ногами и клювом всю битую скорлупу из гнезда и велела Подковкину убрать её. Потом обернулась к цыплятам, нежным голосом сказала им: "Ко-ко-ко! Ко-ко!" - вся распушилась, растопырила крылья и села на гнездо. И все цыплята сразу исчезли под ней, как под шапкой.
Жаворонок принялся помогать Подковкину носить скорлупу. Но клювик у него был маленький, слабый, и он мог таскать только самые лёгкие скорлупки.
Так они долго трудились вдвоём с Подковкиным. Относили скорлупу подальше в кусты. Оставлять её вблизи гнезда нельзя было: люди или звери могли заметить скорлупки и по ним найти гнездо. Наконец работа была кончена, и они могли отдохнуть.
Они сели рядом с гнездом и смотрели, как из-под крыльев Оранжевого Горлышка то тут, то там высовывались любопытные носики, мелькали быстрые глазки.
- Удивительно как... - сказал Жаворонок. - Только что родились, а уж такие шустрые. И глазки у них открыты, и тельце всё в густом пуху.
- У них уж и перышки маленькие есть, - гордо сказала Оранжевое Горлышко. - На крылышках.
- Скажите, пожалуйста! - удивлялся Жаворонок. - А у нас, у певчих птиц, когда птенчики выйдут из гнезда, они слепенькие, голенькие... Только чуть могут головку поднять да ротик открыть.
- О, вы ещё не то сейчас увидите! - весело сказала Оранжевое Горлышко. - Дайте мне только ещё немножко погреть их своим теплом, чтобы хорошенько обсушить... и мы сейчас же откроем детскую площадку.
Какая у поршков была детская площадка
и что они там делали
Они ещё поболтали, потом Оранжевое Горлышко и спрашивает:
- Подковкин, где сейчас поблизости можно найти маленьких зелёных гусениц и мягких улиток.
- Тут, тут рядом, - заторопился Подковкин, - в двух шагах, в нашем же поле. Я уже присмотрел.
- Нашим детям, - сказала Оранжевое Горлышко, - в первые дни нужна самая нежная пища. Зёрнышки есть они научатся позже. Ну, Подковкин, показывай дорогу, мы пойдём за тобой.
- А птенчики? - встревожился Жаворонок. - Неужели вы оставите крошек одних?
- Крошки пойдут с нами, - спокойно сказала Оранжевое Горлышко. - Вот, смотрите.
Она осторожно сошла с гнезда и позвала ласковым голоском:
- Ко-кко! Ко-ко-кко!
И все двадцать четыре птенчика повскакали на ножки, выпрыгнули из гнезда-лукошка и весёлыми катышками покатились за матерью.
Впереди пошёл Подковкин, за ним Оранжевое Горлышко с цыплятами, а сзади всех - Жаворонок.
Цыплятки пик-пикали, мать говорила "ко-кко", а сам Подковкин молчал и шёл, выпятив голубую грудь с шоколадной подковкой, и гордо посматривал по сторонам. Через минуту они пришли в такое место, где рожь была редкая и между её стеблями поднимались кочки.
- Прекрасное местечко! - одобрила Оранжевое Горлышко. - Тут и устроим детскую площадку.
И она сейчас же принялась с Подковкиным искать для своих птенчиков зелёных гусениц и мягких улиток.
Жаворонку тоже захотелось покормить цыпляток. Он нашёл четырёх гусеничек и позвал:
- Цып-цып-цып, бегите сюда!
Цыплятки доели то, что им дали родители, и покатили к Жаворонку. Смотрят, а гусениц нет! Жаворонок смутился и, наверно, покраснел бы, если б на лице у него не было перышек: ведь это он, пока ждал цыплят, незаметно как-то сам отправил себе в рот всех четырёх гусениц.
Зато Оранжевое Горлышко с Подковкиным ни одной гусенички не проглотили, а каждую брали в клюв и ловко отправляли в открытый рот одного из цыплят всем по очереди.
- Теперь займёмся ученьем, - сказала Оранжевое Горлышко, когда цыплята наелись. - Ккок!
Все двадцать четыре цыплёнка остановились, кто где был, и взглянули на мать.
- Ккок! - это значит: внимание! - объяснила Жаворонку Оранжевое Горлышко. - Теперь я их позову за собой - и смотрите!.. Ко-кко! Ко-ко-кко!.. - позвала она своим самым нежным голосом и пошла к кочкам.
