Сказав это, герцог сразу же прикусил язык, – испугавшись, что Корделия вполне может так поступить.
– Ладно, – вновь произнесла девушка.
Она дунула через щеку, отбрасывая с лица прядь роскошных волос.
– Тогда пусть Стефан идет в аббатство и скажет, чтобы готовились к нашему приходу. Нет возражений?
Герцог покачал головой.
– Только я могу отдавать приказы своему оруженосцу.
– Держу пари, именно это ты сейчас и сделаешь, – ласково сказала Корделия.
Альдо не мог испугаться женщины, тем более, с ребенком на руках. По крайней мере, он так думал. Поэтому следующий его поступок был продиктован, без сомнения, великой мудростью рыцаря Безансона, а вовсе не страхом.
– Беги в монастырь, кретин, – милостиво разрешил он.
Стефан перелетел через мост, словно вообще его на касался. На другой стороне ущелья он отвесил хозяину низкий поклон – который показался герцогу уж слишком глумливым – и, уже
торопясь, зашагал по тропе к монастырю.
* * *
– Ты понимаешь, как долго нам придется идти? – мрачно спросила девушка. – В детстве я мечтала, что однажды встречу прекрасного принца и он на мне женится. Но после встречи с тобой я рада, что этого не произошло.
Герцог окрысился.
– Такую, как ты, даже водонос к алтарю не поведет, – отрезал он.
Корделия собралась сразить его, быстро сочинив длинный список королей и богов, предложивших ей руку, сердце и прочие части тела.
В ее голове даже забрезжил рассказ о том, как повелитель грома и некромант – имя которому она еще не придумала – сражались из-за нее на дуэли.
Однако судьба хранила смелого и благородного герцога, избавив его от этой крайне занимательной саги.
На горной тропе показались пятеро воинов. На их доспехах сверкало изображение львиной головы, с бычьими рогами – герб Ордена Багряного Молоха.
Каждый из них держал в руках длинную булаву, с рукоятью из дерева гуатумби, и стальным наконечником с перьями – острыми ромбовидными выступами по бокам.
– Пришел просить помощи у монахов, герцог? – спросил один из ратников.
По всей видимости, он был среди них главным. На нем сверкал полный пластинчатый дос-пех, выкованный умелым кузнецом-гномом. Такие латы очень тяжелы, обычно их надевают лишь конники. Но черное колдовство делает стальной панцирь почти невесомым.
Его товарищи носили броню попроще. Впрочем, заметить разницу мог только взгляд опытного воина.
– Бог помогает лишь тем, у кого есть деньги, – продолжал командир. – А у тебя, я слышал, имение дважды перезаложено. Только и осталось, что рыцарская гордость.
Герцог постарался вернуть себе былую надменность. Но спесь потихоньку высыпалась из него во время долгого пути, подобно муке из разорванного мешка.
– Мой герб, – начал было он.
Корделия жестоко обругала себя за то, что не посмотрела в кошель. Тоже мне, купилась на звонкий титул! Небось, медяков напихал, вперемешку с камнями.
– Честь не в честь, когда нечего есть, – усмехнулся воин. – А своего варвара что, потерял по дороге?
Альдо приосанился и вытянул шею, став при этом похож на ощипанную курицу.
Воин нахмурился, не дав ему ответить.
– Хватит болтать, старик. Отдай нам ребенка, или сам удави его подушкой, как там велят твои законы чести. Нам все равно. Сам можешь уходить, до тебя нам нет дела.
Герцог выглядел где-то на сорок. Но в двадцать три тебе кажутся стариками все, кто прожил больше тебя.
– Наглый юнец, – пробормотал Альдо, шагнул вперед и тут же споткнулся.
Девушка заставила его опуститься на камень, всунув в руки корзину.
– Расскажи-ка ему сказку, – посоветовала она.
– Люблю рыцарей Безансона, – сообщил воин. – Сбрось с коня, и они словно перевернутые жуки. Остается лишь давить сапогом. А ты-то, девка, куда, ну куда прешься? В сторонке пока постой – а потом, может быть, я покажу тебе, что такое настоящий мужчина.
Произнося эти слова, он не спеша подходил к Корделии – по всей видимости, намереваясь просто отодвинуть девушку, словно свисающую на дорогу ветку.
Внезапно воин вскрикнул – кратко и жалобно, – и медленно рухнул на колени.
Гномий доспех почти полностью закрывал тело. Однако там, где сходились поножи и нагрудник, оставались щели – иначе латник не смог бы ходить.
