— Это абсолютно исключено, — отрезала Мадж. — Побывав замужем за Жилем, невозможно захотеть другого.
Морис посмаковал это двусмысленное заявление и поднялся, собираясь распрощаться.
— А что сделала Джулия после того, как в шестнадцать лет ушла из дома? — спросил он.
— Она покинула орбиту Клоды.
— Ага!
— Она порвала с классом Клоды, — пояснила Мадж, понизив голос.
— Ага! — произнес опять Морис и добавил: — Каким образом?
— Она стала чем-то вроде домашней прислуги, — почти прошептала Мадж.
— Ага!
— Клода говорит, и я склонна согласиться с ней, что она опустилась до подобающего ей уровня и что Жилю надо было там ее и оставить.
— В самом деле, — сказал, направляясь к двери, Морис.
— А вы не хотите зайти к Клоде и поговорить с ней? — спросила Мадж, желая задержать его.
— Как-нибудь в другое время. Не хотелось бы оказаться в роли незваного гостя.
— Что мне ей сказать?
— Приходил друг, — Морис был уже у двери. — И передайте ей мое самое глубокое сочувствие. — И он закрыл за собой дверь.
Идя назад, к оставленной у паба машине, Морис обмозговывал добытую информацию и прикидывал, каким образом он мог бы ее с пользой для себя употребить.
Он медленно выкатился из деревни. Пожалуй, стоит направиться на запад, к устью Иксы, проверить, не прилетели ли шилоклювки, потом заскочить в паб в Старкроссе, перехватить там устриц. Он проехал мимо кладбища и дома Мадж Браунлоу. Входная дверь была закрыта и окна зашторены, хотя солнце еще не садилось. В саду дома по соседству, напротив, кипела работа — Клода Мей грузила на тачку сорную траву.
Морис остановил машину, опустил стекло и сказал:
— Добрый день!
Клода Мей была такой же высокой, как и ее дочь, но сходство на этом и кончалось. У нее были золотисто-каштановые волосы, бледно-голубые глаза с тяжелыми веками, греческий нос и крупный рот, кончики которого загибались вниз от напряжения: сорняки, которые она продолжала накладывать вилами на уже перегруженную тачку, были влажными и тяжелыми. „В целом, — подумал Морис, — выглядит она неплохо“.
— Побывали у Мадж Браунлоу? — спросила Клода.
— Да, — подтвердил Морис и выключил мотор.
— Смотрит сейчас очередную серию „Соседей“, — сказала Клода Мей, кивнув на задернутые шторы. — Заядлая любительница мыльных опер.
Морис вышел из машины.
— Если желаете, я мог бы помочь вам отвезти эту тачку, — сказал он, кладя руку на калитку.
— Вы из административно-хозяйственной комиссии муниципалитета? — поинтересовалась Клода Мей, кидая в тачку еще одну кипу травы.
— Я был другом Жиля, — ответил Морис. — Я — Морис Бенсон.
— Не помню, чтобы он о вас когда-нибудь упоминал, — заметила Клода Мей и с силой воткнула вилы в травяную гору.
— Мы с ним давно уже не общались. Только на днях мне стало известно, что…
— Об этом писали в газетах. Ужасно, просто ужасно!
— Да…
— Он всегда делал за меня всю тяжелую работу, — сказала она, берясь за ручки тачки.
— Пожалуйста, разрешите мне! — воскликнул Морис и, открыв калитку, шагнул во двор. — Куда везти?
Клода Мей отступила от тачки.
— За дом. Там компостная куча. Спасибо. — И она пошла впереди, показывая дорогу. Морис повез следом тачку, которая оказалась исключительно тяжелой.
— Вам не следовало бы этим заниматься, — сказал он. — Можете надорвать спину.
Клода Мей горестно усмехнулась и, показывая пальцем, куда сбросить траву, сказала:
— Компостная куча вон там, внизу. Смотрите, чтобы тачка сама вас не потащила; у Жиля это происходило каждый раз. — Она стояла и смотрела, как Морис осторожно скатил тачку вниз по крутому склону, опорожнил ее и заровнял вилами компостную кучу.
— Можете тачку оставить там! — крикнула она, когда он закончил.
— Хорошо! — Морис повалил тачку на бок и стал подниматься обратно по дорожке.
— Так вы, оказывается, знаете, что такое компост. — Клода взяла у него вилы и приставила их к стене дома. — Вы заработали себе рюмку. Как вы познакомились с Жилем?
— Это было еще до того, как он женился… хм… довольно давно, — буркнул Морис.
— О! — сказала она, но это „о!“ прозвучало у нее как „ух ты!“
— Вы не могли бы… хм… не могли бы мне рассказать… э-э-э… если это не слишком… э-э-э… не могли бы вы ввести меня в курс дела? Как друг, я хотел бы не остаться в неведении о последних событиях.
