Оптимисты - страница 48

, Фрэнки на спортивной арене, Лора и Фрэнки с одной из собак. А вот трое военных, улыбающихся в камеру, дядя Рон — тот, что в середине; эту фотографию Клем помнил с самых первых посещений, хотя тогда ему не хватало роста, чтобы смотреть на нее, как сейчас, вровень с загорелым и по-юношески симпатичным лицом капитана Харвуда. Что это за полк? Королевские стрелки? Королевский африканский полк? Все, что ему было известно, — это что они усмиряли восстание мау-мау в Кении. Троица позировала перед объективом на краю какой-то деревни, на лицах все еще видно возбуждение после только что закончившейся операции. У одного из них, не у Рона, к винтовке примкнут штык. Фотографию увеличили неумело, и выходящий за пределы глубины резкости задний план расплывался неясными, не поддающимися расшифровке разводами света и тени. Однако кое-что можно было разобрать: размытое очертание, похожее на стоящего на коленях человека с опущенной головой и связанными за спиной руками. Может, человек, а может — просто упавшая странным образом сорок лет назад тень. На столе лежала лупа — дорогая штучка с золотым ободком и малахитовой ручкой, Рон использовал ее для проверки в газетах курса акций. Клем протер линзу и навел ее на лица солдат, потом медленно передвинул на пространство за ними.

— Доброе утро, дорогой.

— Лора!

Он не слышал, как она вошла. Стоя в дверях, она улыбалась ему, но в улыбке сквозило любопытство и вопрос. Слегка повернувшись и взглянув на фотографии, она сказала:

— Ужасно давно это было. Как в другом мире, верно?

Клем спросил, не сердится ли она, что он взял ковер.

— У меня такое чувство, будто я обчистил весь дом.

— Вот и молодец, — сказала она. — Этот дом давно пора обчистить. Ты же знаешь, Ронни тебя очень любил.

— Я тоже любил его, Лора.

— Он всегда с таким нетерпением ждал твоего приезда. Твоего и Клэр. Всегда говорил, что ты далеко пойдешь. Очень далеко.

Клем положил лупу обратно, точно на то же место, где она лежала прежде. Он испытывал смутное чувство стыда, вины за непристойное поведение, словно он обидел ее неуклюжей выходкой. «Ты, должно быть, до сих пор не можешь привыкнуть к тому, что его нет», — хотел он сказать, но, взглянув на дверь, увидел, что она ушла.

На даче они занесли столик в гостиную и установили его между окном и камином. Гостиная соединялась со столовой арочным проходом. В каждой из комнат было окно с красно-коричневыми шторами. Постелив ковер в спальне Клэр, он поставил на тумбочку стакан с цветами — он не помнил их названия, какие-то фиолетовые соцветия. В саду собака лязгала зубами на пчел, кружащих вокруг куста жимолости. Присев на ступеньку черного хода, Клем составлял список продовольствия. Кеннет ждал дальнейших приказаний. Клем тщетно пытался придумать работу для него и в конце концов просто попросил приглядывать за домом. Потом сунул список в карман и поехал в деревенский магазин.

По обе стороны узкой крутой дороги, ведущей через старую деревню — Старый Колкомб, стояли маленькие серые домики. Там же находился деревенский клуб, а напротив него — кладбище и приземистая башня церкви, где Фрэнки и Рэю предстояло обвенчаться. Хотя эта часть деревни была старой, церковь называлась «новой». Другая, саксонская или норманнская, была заброшена вместе с окружавшим ее поселением в пятнадцатом веке, во время эпидемии непонятной и неодолимой болезни. Сколько их было тогда, странников? Клему не раз приходилось фотографировать потоки беженцев, и он хорошо представлял себе это жалкое зрелище, однако он не мог вызвать в воображении картину английских беженцев, на английской земле — молодежь, идущую пешком, стариков в повозках или на спинах животных. Они не ушли далеко, хотя для многих, привыкших всегда видеть дымок родного очага, путешествие, должно быть, показалось бесконечным. Потом они ставили церковь, строили дома и амбары, прокладывали новые тропки — и все это, пока половина из них еще оплакивали тех, кто, обернутый в саван, остался навеки на старом месте. Колоссальное предприятие! Колоссальный вклад в совместное будущее.

Рядом с кладбищем — место выбрано будто в насмешку — располагалась недавно построенная деревенская больница, где Клэр был назначен прием в полшестого у Лориного врача. Магазин находился на перекрестке, на самом верху холма. Справа дорога уходила на восток к Фрому. Слева были маленькое кафе, гараж, отделение Британского легиона, небольшой квартал послевоенной застройки. Припарковавшись под окнами Британского легиона, Клем прошел метров двадцать до магазина. Здесь мало что изменилось. Те же неосвещенные окна, ящики из-под молочных пакетов (только нынче они были, вместо металлических, из оранжевой пластмассы) так же стояли штабелем снаружи; на стеклянной двери, как и раньше, прилеплены картонные квадратики объявлений — о продаже кроликов (интересно, как домашних любимцев или на рагу?), подержанной стиральной машины, подержанного, почти не ношенного пальто. Соседним деревням, с процветающими постоялыми дворами и сложными системами ограничения дорожного движения, казалось, был известен секрет финансового благополучия и безмятежной деревенской жизни; но на Колкомб он не распространялся. Насколько Клему было известно, здесь не существовало ни завлекательных старинных обычаев или охотничьих сборищ, ни рождественских пантомим; не было даже деревенской лужайки. Деревней владела какая-то странная апатия, словно случившийся полтысячелетия назад моровой исход прикончил все ее стремления. Эта деревня вполне могла бы сойти за пригород ничем не примечательного провинциального городка. Все ее прелести были случайными, желания прихорошиться не было ни малейшего.