– Значит, временно… – протянул один из неизвестных Сэму англичан и адресовал виконту взгляд, в котором
явно читалось, что Англия не обязана иметь дело с каким-то проходимцем и просто будет дожидаться постоянного посла.
– Больше всего меня занимает Панамский канал, – сказал Сэм. – Президент ждет, что я вернусь с новым проектом договора.
– Зачем, если существует соглашение, подписанное обеими сторонами?
– , Ему пятьдесят лет, за это время многое изменилось.
– Особенно за прошлый год! – уточнил Венд обвиняющим тоном.
Это был намек на беспрецедентную победу Соединенных Штатов над Испанией в недолгом конфликте двух крупных держав. В результате Америке достались Куба и Филиппины, а Пуэрто-Рико и Гуам попали в сферу ее влияния. В тот момент, о котором шла речь, эта омываемая двумя величайшими океанами держава посягала на мировое господство. Панамский канал мог его существенно приблизить.
– В наше время многое может измениться даже за четверть часа, – заметил Сэм спокойно. – У меня налажена прямая телеграфная связь с президентом, который только и говорит, что о будущем канале. Он, знаете ли, как бульдог – ухватит и не отпустит.
Он не упомянул о том, что было известно всем и каждому: что как раз в прошлом году, когда вопрос о вооруженном конфликте подступил вплотную, «бульдог» обратился к банкам с просьбой финансировать войну и немедленно получил пятьдесят миллионов долларов. В Европе это расценили как весьма ловкий ход, что не замедлило подтвердиться. Война принесла Америке не только новые территории, но и большее уважение.
– Позвольте узнать, каковы ваши полномочия? – осведомился Венд.
– По всем вопросам, касающимся переговоров о канале, – неограниченные. Я буду говорить от лица президента.
– Но к чему все это? Соглашение Клейтона-Булвера уравнивает наше влияние, и вы должны признать, что это разумно: ведь у англичан больше опыта. Вспомните Суэцкий канал!
– Суэц далеко, а Панама, можно сказать, у нас на заднем дворе. Вся внутренняя торговля будет зависеть от нового канала, и мы не можем вложить контроль над главной торговой артерией в чужие руки… – Сэм слегка улыбнулся, – даже если это руки друга.
Виконт и не подумал улыбнуться в ответ, наоборот, он нахмурился.
– Скажите прямо, вы надеетесь отобрать у Англии контроль над Панамским каналом?
– Совершенно верно, – подтвердил Сэм с простодушной улыбкой.
Все в молчании уставились на него. Здесь не привыкли слышать неприкрашенную правду. Потом, с забавной синхронностью, все три английских собеседника Сэма опустили глаза на бренди в своих рюмках. Ничего больше не было сказано, каждый ограничился неразборчивым бормотанием. Сенатор Петере смотрел на Сэма с откровенной неприязнью.
– Прошу меня извинить, – сказал Сэм, не дожидаясь, пока допрос возобновится, – я хочу немного прогуляться, до того как вернутся дамы.
– Вы остаетесь? – спросил виконт.
– Что, простите?
– Я спросил, намерены ли вы остаться в моем доме. Лично приглашаю вас провести здесь несколько дней. Надеюсь, вы охотитесь?
– Иногда, благодарю за приглашение и с радостью его принимаю.
– Никаких разговоров о политике. Обещаю.
– Со своей стороны, не могу обещать вам того же, – усмехнулся Сэм. – Впрочем, к чему спешить, ведь мы непременно вернемся к вопросам политики позже, в Лондоне. Как я уже говорил, меня заботит в первую очередь канал, и я всерьез намерен увезти с собой если не готовое соглашение, то хотя бы его одобренный парламентом проект. – Он поставил пустую рюмку на поднос проходившего
мимо лакея и сделал общий кивок. – Джентльмены, я скоро вернусь.
Уходя, Сэм услышал за спиной возобновившийся разговор, причем на намеренно повышенных тонах.
– Наглый ублюдок!
– Мотмарш говорит, что в Париже он довел всех до белого каления.
– Надеюсь, надолго он здесь не задержится!
– Когда он не может сразу добиться своего, то переходит к оскорблениям.
– И это современный американский дипломат? Куда они катятся!
Сэм повернулся и снова предстал перед своими обвинителями. Он не мог удержаться от искушения.
– Я не просто дипломат, джентльмены, я еще и специальный и полномочный представитель и прибыл сюда делать дело, а не ублажать ваш утонченный вкус. Когда судьба сталкивает меня с хорошим человеком, я и веду себя по-человечески, а со свиньей – соответственно. Разбираться в людях – это большое искусство.
