— Слава Богу! Она здесь! — воскликнула она. — Спасибо вам! Огромное спасибо! — Он развалился на диване в небрежной позе, глаза закрыты. — Я нашла! — прокричала Лиз над его ухом.
Артур с трудом открыл глаза и пробормотал:
— Правда? Ну и хорошо. — И веки его снова опустились.
Лиз постояла над ним в раздумье. Кажется, он не так уж и пьян, просто ужасно устал. Лицо бледное и под глазами синяки. Надо бы сделать ему кофе, пусть придет в себя, а потом она проводит его к машине. Однако как он сможет сидеть за рулем в таком состоянии?
Пока грелась вода в чайнике, Лиз прошла в студию. Ей ужасно хотелось сразу заняться проявкой, но сейчас это невозможно. Займется ею, как только спровадит Артура.
Вернувшись в кухню, она приготовила большую кружку кофе для своего гостя и пошла к нему в гостиную. Во время ее отсутствия он очень удобно устроился на диване — улегся на бок, подогнув ноги, подложил под голову подушечку. Ну и конечно же спал как сурок! Ровное дыхание, плотно сомкнутые веки с длинными пушистыми ресницами, лицо разгладилось…
Лиз поставила кружку на столик и без стеснения разглядывала этого несомненно красивого мужчину. У него сейчас такой присмиревший вид, но все равно в нем ощущается настоящая мужская сила, как и утром, когда он был агрессивным и злым. Но теперь он был похож на большого и безобидного ребенка, которого совершенно незачем бояться. Лиз улыбнулась и склонилась над ним.
— Мне очень жаль нарушать ваш сон, — сказала она громко. — Но вы не можете здесь остаться, мистер Крейг!
Никакой реакции. Она наклонилась к его уху.
— Мистер Крейг!
Молчание.
— Я вам приготовила кофе! Проснитесь!
Лиз стала трясти его за плечо. Не просыпается, только постанывает. Она нахмурилась — что теперь прикажете делать? Разбудить его невозможно. Оттащить его на себе в машину? Абсурд. Вызвать полицию? Зачем? Это будет совсем глупо.
Лиз еще раз попыталась разбудить его, проговорив над ухом: «Проснитесь, мистер Крейг!» Потом, окончательно уверившись, что ее призывы не возымели никакого воздействия, решила, наоборот, устроить его поудобней, чтобы завтра он по крайней мере проснулся свежим и бодрым и смог сесть за руль без особого напряжения.
Самым простым делом оказалось стянуть с него туфли и носки — ступни у него оказались поразительно ухоженными и по-детски гладкими. С пуловером справиться было тяжелее — он никак не хотел вытянуть зажатую под правый бок руку, а когда ей все-таки удалось освободить рукав, Артур повернулся на спину, и Лиз с трудом приподняла его отяжелевшую голову. Она колебалась, снимать ли с него рубашку. Медленно, почти бессознательно расстегнув пуговицы на груди, Лиз обнаружила там, под тканью, мягкие, слегка вьющиеся волосы, красивым рисунком покрывавшие мощный, мускулистый торс. У Лиз странно закружилась голова, и все тело пронзило электрическим током. Рассердившись на себя, она решила не снимать с него рубашку. В конце концов, он ничего не чувствует — выспится и так. Наклонившись над Артуром, распростертым лицом к ней на диване, Лиз просто попыталась подложить ему под голову небольшую подушку. Но когда, обняв его за шею, она ощутила очень близко его дыхание, в ней проснулось безумное желание поцеловать его прямо в губы.
У Лиз был очень маленький опыт общения с противоположным полом. За всю свою двадцатилетнюю жизнь она целовалась только с Генри да еще с одним мальчиком из колледжа на вечеринке по случаю дня рождения ее подруги. Надо сказать, Лиз не очень понравилось это делать, — ни с тем, ни с другим поцелуи не вызывали у нее никаких эмоций, кроме удивления. Губы Артура, однако, непреодолимо влекли ее, и Лиз пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы подавить этот порыв.
Но, обняв его за шею одной рукой, а другую протянув за подушкой, Лиз нечаянно сбросила со столика возле дивана злополучную кружку кофе. Та упала на пол с таким неожиданным стуком, прорезавшим ночную тишину, что Артур открыл глаза. Грудь Лиз, хорошо видная из чуть распахнувшегося халатика, оказалась прямо возле его лица. Реакция была мгновенной и даже слишком быстрой для крепко спавшего мужчины. Лиз вдруг почувствовала, что его руки уже обнимают ее талию, гладят бедра, а полы халатика поднимаются все выше и выше…
