– Я поработаю немного. Уложи их спать, – сказал я, обойдя ее. Мне позарез нужно было сбежать на время от женского пола. Господи.
Но моей решимости хватило ровно до того момента, как я увидел Офелию, прижавшуюся лицом к стене возле двери в мой кабинет. Она явно требовала к себе внимания. Девочки...
Я поднял ее и перенес через порог. Расположившись на стуле, посадил ее к себе на колени и вывел компьютер из спящего режима. Она вздыхала у меня на груди, будто была при смерти; рыдала так, словно я избил ее до полусмерти.
– Прекрати. Не нужно плакать, просто не используй столько туалетной бумаги, – обратился я к ней, поглаживая ее волосы и спину.
Она успокоилась, когда я разрешил ей помочь мне с 3D дизайном летней кухни, которую мне заказали. Слава Богу. Двадцать минут спустя ей стало скучно, и она пошла купаться. Я следил за ними из кабинета, слушая перепалки и качая головой. В доме Пирсов не было ни одной скучной минуты. Даже, когда они ложились спать.
Габриэлла все еще дулась, когда заглянула ко мне перед душем.
– Они ждут тебя. Я наверх, – сказала она, стоя в дверях. Она не стала заходить, как делала это обычно.
– Я скоро поднимусь, как только пожелаю спокойной ночи бесятам.
– Они не бесята, и можешь не торопиться. Я устала.
Я смотрел на нее своим старым взглядом через сощуренные глаза, желая запугать ее и заставить принять мое мнение, но это не сработало. Она постучала пальцами по двери, развернулась и ушла. Меня мгновенно охватило чувство злости, как и в других случаях. Я ненавидел, когда она игнорировала меня, уходя таким образом. Кем она себя возомнила? Но потом... я вспомнил, что она не знала, кем она была, сейчас же она - сильная, незнакомая Габриэлла, в которую я был влюблен, а не та слабая, которая смотрела в пол, стоя передо мной.
– Они те еще бесята, – проговорил я себе нод нос, отпуская злость и переводя внимание на экран монитора. Ладно. Она хотела, чтобы я работал, а не был рядом с ней, ну что ж, пусть будет так, как она хочет. Мне это не наносило никакого вреда, только ей.
Я придерживался такого мнения, пока желал детям спокойной ночи, но когда вернулся в кабинет, погрузиться в работу мне не удалось. Моя жена была расстроенна из-за меня, и впервые за все время нашего брака мне было не все равно.
Шестеренки в моей голове крутились, как бешенные, пока я пытался придумать, что бы хорошего ей сделать, что-то, что можно взять с собой наверх в качестве подношения для примирения. Единственное, что пришло мне в голову: одна желтая роза, которая расцвела по неизвестной мне причине, и коктейль. Я постарался смешать коктейль, который ей должен был понравиться, и вышел во двор, чтобы срезать одинокую розу.
Поднимаясь наверх, я думал, как бы осчастливить ее, возможно, даже с помощью языка. Три или четыре оргазма должны ослабить ее обиду. Взяв розу в зубы, я тихонько открыл дверь, ожидая увидеть ее в ванной с лавандовой пеной. Она была в пене, но не в ванной. Она стояла возле зеркала, повернувшись к нему боком, прикрывая руками живот. Это смутило меня, и адреналин наполнил мое тело.
– Габриэлла?
Она подпрыгнула и схватила полотенце.
– Господи, хватит пугать меня.
– Что ты делаешь?
– Ничего, собираюсь почитать перед сном. Что ты делаешь?
– Почему ты это делала? Почему стояла боком перед зеркалом с руками на животе? Почему, Габриэлла?
Она обернулась в полотенце и попробовала обойти меня. Ну нет. Я не дам ей уйти. Последний раз, когда она так делала, я наблюдал за ней, беременной Офелией, через экран моего компьютера. Неужели... Нет, это невозможно.
– Можешь остановиться? Не думаешь, что на один день ссор хватит?
Я не давал ей пройти. Вместо этого передал ей коктейль. Она бы не прикоснулась к алкоголю, если бы считала, что беременна, но она его взяла и протиснулась мимо меня. Конечно, я пошел за ней. Габриэлла поставила нетронутый коктейль на комод и надела халат, не произнося ни слова. Как бы я ни пытался, прочесть ее не удавалось. Что-то случилось, и она несомненно скрывала это от меня. Мне это не нравилось.
Я бросил розу на кровать и пошел за ней на балкон в темную ночь. Я не знал, что сказать. Просто стоял и смотрел, как она опирается руками на поручень и смотрит вниз, качая головой, словно собирается сказать мне что-то безумное. Но это не может быть правдой.
