Обалдевшие приятели не заметили, как над столиком приподнялось ведерко со льдом. Приподнялось и перевернулось. Кусочки посыпались – кому за шиворот, кому за пазуху.
– А-а, черт! – Илья быстро начал освобождаться от рубахи. – «Тут я понял, это джинн, он же может многое…» Совсем как у Жеглова. Все-таки это полтергейст.
– Эх, Илюша, солнышко ты мое доморощенное. Не джинн и не полтергейст. Я Фенечка твоя. Феня.
– Фенечка – это что? Типа колечко в ноздрю или пупок?
– Да нет же. Имя такое, древнерусское.
– Хорошо, хоть не Фекла, – оправился от замешательства Добрынин. – А зачем ты, Феня древнерусская, водку нашу умыкнула? Неужто одна хлебать собралась? В жизни не поверю. Давай-ка выходи, коль пошла такая пьянка. Выпей с нами.
Голосок выдержал паузу, как бы подыскивая нужные слова.
– Молодые люди, вы вроде бы уже протрезвели. Давайте разберемся серьезно.
– Да уж, давай серьезно.
– Такие понятия, как домовой или ангел-хранитель, вам о чем-нибудь говорят?
Илья пожал литыми плечами:
– Я вообще-то всегда считал, что домовые мужского пола. А персональный ангел-хранитель, конечно, круто, но неубедительно.
– Неубедительно? – Голосок, казалось, осерчал: – А как ты, молодой да интересный, катался всю жизнь сыром по маслу, не затрудняя себя бытовыми мелочами?
– Прости, милая, но довод так себе, – возразил Илья. – «Сестренки» мои – они ж ух какие работницы заботливые! Взять хоть Ингу…
– Ладно. А почему тогда ни одна красотка тебя до сих пор не захомутала? Ты, что ли, отбиваешься от вертихвосток этих?!
– Стоп-стоп-стоп! – примирительно поднял руку Никита. – Понятно, чего только в жизни не бывает. Женщина-домовой или домовая звучит и вправду непривычно. Ну да пусть. Однако, судя по Илюхиной реакции, он-то до сих пор знать не знал о твоем существовании. То есть ты, Фенюшка, как-то управлялась без этого вот сладкозвучного аудиовоплощения. Чего ж сейчас-то произошло экстраординарного?
– Объясняю кратко, но доходчиво. Видите ли, этот недотепа достался мне в наследство от моей семьи, которая с незапамятных времен верой и правдой служила дому Муромских. И работы у нас постоянно выше крыши. Потому что Муромские, они ж всегда в авангарде атаки. Но то были цветочки-завязи. Зато Илья ваш – самый что ни есть фрукт созрел. Энергию из меня сосет как новорожденный телок, еле успеваю восстанавливаться. Вечные тренировки, боксы эти. Каждый противник только и мечтает Илюшеньку изувечить. Но больше всего приходится с его «сестренками», – в голоске Фенечки явственно прозвучал гнев, – возиться. Они ж, хищницы, только с виду независимые. А у самих постоянно вертится на уме: фата, колечки, Мендельсон. Потому я и не появлялась – все ждала, когда же Илья образумится. Уж и не чаяла дождаться. А тут вы нагрянули, ладные да славные. Дело-то вон какое занимательное задумали. И ни одной проклятущей гарпии за весь вечер. Не радость ли, не славный ли повод выйти из подполья?
Илья слушал речи Фенечки-хранительницы с сомнением. Трудно в голове укладывалось сокровенное знание, ой трудно. И то сказать: всю жизнь думал, что сам зодчий своих успехов, а оно вон как оказалось! Он по-детски шмыгнул носом и спросил:
– Ну и чем же отблагодарить тебя, красавица?
– «Чем», «чем»… Словами добрыми. И потом, теперь рядом с тобой товарищи, мне все ж полегче будет. А сил подкоплю – смотришь, и помогу вам своим русским духом. По лбу там кого треснуть или в ухо съездить. Это у меня очень даже запросто. Или подскажу чего.
– Фенечка, золотце, а каким образом ты разговариваешь? – заинтересовался пытливый, как всякий инженер, Попов. – Телепатия?
– Да кто его знает. В одном я уверена точно: слышать меня пока что способны только вы трое. Теперь по поводу пропавшей бутылки, ребятушки… В морозильнике она. Только сдается мне, пить вы нынче не захотите. Некогда вам будет. Потому что спать пора. – Сменив интонацию и тембр на комиссарский, Феня скомандовала: – Рота, отбой!
Приятели переглянулись: «Вон как!» – и под руководством радушного хозяина, отчаянно зевая один другого шире, разбрелись по спальным плацкартам.
Сам Муромский, чтобы освободиться от алкогольной усталости посредством пары-тройки любимых упражнений, завернул в спортзал. Посмотрел на тренажеры необоримо соловеющим взором, крякнул преувеличенно бодро, да так и свалился на мат, едва успев подтянуть под голову вместо подушки толстенный блин от штанги.
