Однажды на берегу моря, когда речь зашла о будущей работе Бандурина в Кисловодске, он ответил:
— Здесь мне делать нечего.
— Как это? — удивилась Женька.
— Я работаю экспедитором «Золотопродснаба» в Магадане. Нахожусь в отпуске.
— И ты что... опять улетишь туда?
— Придется... — Бандурин обнял Женьку. — Тут ведь не заработаешь и половины тех денег. На что жить будем? Усекаешь?
— Что-то не усекаю, Ванечка! — Женька обиженно оттолкнула его руку. — Выходит, я опять останусь одна? Ты что ж своей головой думаешь?.. Ведь мне уже двадцать восемь. Годы идут, а я одна... Это при моей-то внешности! Мне ж курортники проходу не дают. Ты понимаешь, Ванюха?
— Дошло, — побагровев, выдавил Бандурин.
— Вот и решай, как жить дальше. Вдвоем проживем и на здешнюю зарплату. Квартира своя, садик тоже...
— Я буду часто приезжать...
— Это что же, у меня будет прикомандированный муж? — съязвила Женька. — Никуда тебя не отпущу, черта толстого! Разжирел, как медведь перед зимней спячкой. Я этот жир мигом сгоню!
— Ну ладно, ладно... — глухо произнес Иван. — Может, уволюсь, Потом поговорим. Сейчас надо отдыхать и загорать, пока в отпуске.
Надежно припрятав золотой шлих в доме Пряхиной, Бандурин не спешил с выездом в Андижан, где его уже ожидал Раджим. По утрам, уходя в горы, Иван наслаждался воздухом кисловодской долины, днем заходил в винный погребок у нарзанной галереи, затем шел в кино, где нередко просыпал весь сеанс. А вечером вместе с Женькой кутил в ресторанах, разбавляя водку холодным нарзаном; заказывал музыку.
Нравилась Ивану такая жизнь. Даже оставаясь один на один со своей совестью, он не чувствовал угрызений. Напротив, наблюдая в ресторанах вальяжных независимых гуляк, Бандурин испытывал сладостное удовлетворение, что живет не хуже этих дельцов, которые лихо швыряют деньги налево и направо.
Прошло три месяца. Перед отъездом из Кисловодска Бандурин решил поговорить с Женькой откровенно. Был теплый воскресный день. Они долго валялись в постели, потом не спеша пили чай.
— В Магадане золотишко можно дешево купить. Может, тебе нужно для коронок? — издалека начал Иван.
— Привози, израсходую, — как ни в чем не бывало ответила Женька.
— Да ты у меня умница! — обрадовался Бандурин. Быстро встал, открыл свой чемодан, извлек оттуда большую кожаную шкатулку с золотым орнаментом узбекских мастеров, широким жестом передал Женьке. — Это тебе на память. Можешь хоть все содержимое использовать для коронок. — И предупредил: — Только будь осторожна.
Женька с любопытством откинула крышку шкатулки.
— Тут же тысячи, Ванечка! — воскликнула она, восторженно рассматривая коллекцию колец и крестиков.
Начальник отдела Новосибирского управления госбезопасности подполковник Самойлов получил анонимное письмо. Прочитав его, вызвал к себе капитана Юрьева. В кабинет вошел невысокого роста, широкоплечий молодой человек в хорошо сшитом сером костюме.
— Олег Николаевич, — передавая ему письмо, сказал начальник отдела. — Ознакомьтесь и займитесь проверкой изложенных фактов. По-моему, доля правды в них есть. Клеветник-анонимщик обычно пишет громкими фразами, а тут просто одни факты.
Уйдя в свой кабинет, Юрьев углубился в чтение. На шести страницах размашистым почерком неизвестный автор излагал факты, которые компрометировали семью Бандуриных.
«Неизвестно, на какие средства Бандурины в один год купили мотоцикл с коляской, а потом — легковую машину «Победа». Старший сын Иван постоянно в Новосибирске не живет, а будто работает инспектором золотых приисков, разъезжает по командировкам и, как миллионер, сорит деньгами. Из разных городов страны часто вызывает отца для переговоров по междугородному телефону... — читал в анонимке Юрьев. — При выпивках Иван Бандурин восхваляет порядки в капиталистических странах, недоволен, что в СССР не дают ходу частникам, а всех заставляют работать на государственных предприятиях...»
Внимательно дочитав письмо до конца, Юрьев задумался. Судя по всему, автор анонимки знал значительно больше, чем написал. Да и личность заявителя заинтересовала капитана. Скажем, почему пишущий не указал свой адрес, не подписал письмо, если в нем изложены объективные факты? Не накатал ли он эти шесть страниц после ссоры с кем-нибудь из Бандуриных?
