Хойзерман еще раз детально повторила, авторитетно заявив, что представленный ей протез действительно есть протез зубов Гитлера.
Картина была абсолютно ясной и Хойзерман, и мне, суд. -мед. эксперту".
На этом работа Шкаравского закончилась. В письме он сожалел, что ему тогда не разрешили фотографировать и делать рисунки. Можем пожалеть об этом вместе с ним.
11-го состоялся последний допрос, а 12 мая отдел Мирошниченко уехал из Буха. Все акты и "вешдоказательства" Шкаравский держал у себя и составил опись. А это были "вешдоказательства":
- по Геббельсу, среди прочего, его пистолет, протез и золотой значок НСДАП;
- по Магде Геббельс - пистолет, заколки, челюсти;
- по Гитлеру - золотой мостик и нижняя челюсть;
- по Браун - зубной мостик.
Кроме того, Шкаравский хранил пробирки с кусочками смертоносных ампул. Все это принял офицер фронтового "СМЕРШ" (фамилия и день приемки в акте не указаны). Однако челюсти Гитлера и Браун остались в отделе 3-й ударной армии{61}. По этим "вешдоказательствам" можно установить идентичность настолько убедительно, насколько возможно.
Начало большой лжи
Как часто замечаешь: происходят бурные события, люди радуются, страдают и даже умирают, а в документах остаются лишь факты, даты, а порой ни того, ни другого.
Все, что совершалось солдатами и офицерами поисковых групп, часто фиксировалось небрежно. Может быть, потому, что одно событие накладывалось на другое. Кроме того, служебное рвение одних не нравилось другим, желавшим присвоить себе лавры находок. Среди искавших поговаривали, что комендант Берлина генерал Берзарин даже пообещал звание Героя Советского Союза тому, кто найдет Гитлера.
Не забудем, что это были дни величайшего военного и политического напряжения. Надо было завершить великую битву (кстати, сделать это быстро, пока союзники не подошли близко к Берлину), освоиться в огромном, чужом городе, осуществить капитуляцию многомиллионного вермахта, подписать текст, устраивающий Сталина, не дать западным союзникам присвоить себе лавры победы. В этих условиях все, чем занимались армейские, в том числе "смершевские", низы, не доходило до верхов, до Сталина. У него, безусловно, были другие заботы, чем поиски останков Гитлера.
Что же и как было доложено Сталину?
Ответ можно дать, но не совсем полный. Дело в том, что в нашем распоряжении есть хранившиеся в Кремле архивы общего отдела ЦК КПСС - фонд Политбюро и фонд Иосифа Виссарионовича Сталина. Есть записи телефонных докладов по ВЧ. Но нет записей о том, что устно докладывалось Сталину. А, как свидетельствуют знатоки, Сталин предпочитал личные доклады. Что касается высших чинов вроде Берия или Жукова, то и они предпочитали сами устно докладывать Верховному главнокомандующему.
То, чем открывается досье под условным наименованием (оно принадлежит мне) "Сталину о Гитлере", - некий синтез устного и письменного доклада. Он датирован 1 мая 1945 года, более точно - 5 часами и 5 минутами утра этого достопамятного дня. Гриф: "Весьма спешно, совершенно секретно". Рукой сталинского секретаря Поскребышева вписано:
"От тов. Жукова". "Товарищу Сталину
На участке 8 гвардейской армии явился начальник генерального штаба сухопутных сил генерал от инфантерии КРЕПС, который заявил следующее:
1. 30.4. в 15.50 по берлинскому времени Гитлер покончил жизнь самоубийством... "{63}.
Об этой знаменитой миссии генерала Кребса (в документе он ошибочно назван Крепсом) написано немало, в том числе и мною. Кребс принес письмо, подписанное Геббельсом и Борманом и предлагавшее Сталину не капитуляцию, а переговоры. Письмо он отдал Чуйкову, который немедля переслал его Жукову. Запись "Сталину лично от Жукова" была продиктована по ВЧ и принята в 5 часов 05 минут. Вслед за этим был продиктован по телефону полный текст документов Геббельса - Бормана. В 10 часов было принято следующее сообщение от Жукова (опять же с надписью рукой Поскребышева) с текстом документа, принесенного Кребсом{63}:
"Берлин. 30 апреля, имперская канцелярия.
Сообщение:
Мы уполномочиваем начальника генерального штаба сухопутных сил генерала пехоты Кребса для передачи следующего сообщения:
