Гитлер повернулся к нему и сказал:
- Подойдите и вы. Вам тоже можно слушать.
Глаза Гитлера, когда-то сверкавшие огнем, потухли. Лицо его было землистого цвета. Под глазами - темные круги. Его левая рука дрожала так сильно, что казалось, будто дрожат голова и все его тело.
Беззвучным голосом он сказал:
- Я распорядился, чтобы меня после смерти сожгли. Проследите и вы за тем, чтобы мой приказ был точно выполнен. Я не хочу, чтобы мой труп отвезли в Москву и выставили в паноптикуме.
Гитлер с трудом поднял правую руку на прощание и отвернулся. Баур и Раттенхубер вскрикнули. Раттенхубер старался поймать руку Гитлера, но тот отступил назад и скрылся за дверью своего кабинета.
Совершенно механически, в большой спешке, Гюнше занялся исполнением приказа, данного Гитлером и Борманом относительно предстоящего сожжения трупов Гитлера и Евы Браун. Гюнше позвонил шоферу Гитлера Кемпке, который находился в бомбоубежище рядом с гаражом рейхсканцелярии на Герман-Герингштрассе, и передал ему приказ немедленно доставить в "фюрербункер" 10 бидонов бензина и поставить их у запасного выхода в парк.
После того как бензин поставили у запасного выхода, Гюнше сообщил Кемпке о намерении Гитлера покончить с собой. Затем Гюнше приказал эсэсовцам личной охраны и службы безопасности, размещавшимся в небольшой комнате у запасного выхода, немедленно освободить помещение и переселиться в другое место. Часовым, стоявшим на лестничной площадке у бронированной двери запасного выхода, Гюнше приказал уйти с поста в бомбоубежище. У запасного выхода Гюнше оставил лишь одного часового унтерштурмфюрера СС Хофбека, приказав ему никого не пропускать. После этого Гюнше пошел в коридор бомбоубежища и остановился у самой двери приемной в ожидании, когда раздастся роковой выстрел. Часы показывали уже десять минут четвертого.
Через несколько минут из кабинета Гитлера в буфетную вышла Ева Браун: Она печально протянула Линге руку и сказала ему:
- Прощайте, Линге. Желаю вам выбраться из Берлина. Если вам случится когда-нибудь увидеть мою сестру Гретель, то, пожалуйста, не рассказывайте ей, какой смертью погиб ее муж.
Затем она пошла к фрау Геббельс, которая находилась в комнате своего мужа. Через несколько минут Ева Браун прошла из комнаты Геббельса в телефонную, где в это время находился Гюнше. Она сказала ему:
- Скажите, пожалуйста, фюреру, что фрау Геббельс просит его еще раз зайти к ней.
Гюнше направился к кабинету Гитлера. Так как Линге в этот момент там не оказалось, Гюнше сам постучал в дверь и вошел. Гитлер стоял у стола. От неожиданного появления Гюнше он вздрогнул.
- Что еще? - пробурчал он угрюмо. Гюнше добавил:
- Мой фюрер, ваша супруга поручила мне передать вам, что вас хотела бы увидеть фрау Геббельс. Она вместе с вашей супругой находится у себя в комнате.
Гитлер, подумав, пошел в комнату Геббельса. Было без двадцати минут четыре, когда Линге вошел в телефонную, где слуга Гитлера Крюгер стоял с часовым. Рядом, в общей комнате перед спальней Геббельса, стояли Гитлер и Геббельс, который, уговаривал Гитлера все-таки попытаться выбраться из Берлина.
Но Гитлер громко, истерическим голосом возразил ему:
- Нет, доктор! Вы знаете мое решение. Оно неизменно.
Гитлер вошел в комнату Геббельса, где находились жена Геббельса и Ева Браун, и простился с фрау Геббельс. Затем Гитлер вернулся к себе. Линге и Крюгер последовали за ним. У двери кабинета Линге попросил у Гитлера разрешения проститься с ним, Гитлер усталым и безразличным голосом ответил:
- Я отдаю приказ пойти на прорыв. Постарайтесь с небольшой группой прорваться на запад.
Линге спросил:
- Мой фюрер, а для кого нам теперь прорываться?
Гитлер повернулся к Линге, несколько секунд молча смотрел на него и напыщенно произнес:
- Для грядущего человечества!
Он вяло пожал руку Линге и Крюгеру, поднял правую руку в фашистском приветствии. Линге и Крюгер вытянулись по-военному и тоже высоко подняли руки, в последний раз приветствуя Гитлера. Затем они закрыли дверь кабинета Гитлера и вместе побежали в старое бомбоубежище,
- Только бы ничего больше не слышать и не видеть, - крикнул на бегу Линге Крюгеру.
