Галина никогда не связалась бы с женатым, если бы знала об этом. Но лихой краснодарский парень сказал ей, что холост. Они жили в общаге практически одной семьей, и лишь на пятом курсе выяснилось, что у Миши Грачёва есть жена Надя и дочка Оксана – когда они приехали из Сочи, чтобы повидать главу семьи и передать ему гостинцы. Удар был такой силы, что Галина едва не отравилась кислотой – лишь в последний момент у неё вырвали из рук бутылку. Она ведь уже видела любимого своим законным мужем, отцом ребёнка, которого носила под сердцем, а теперь приходилось начинать жизнь заново, с нуля, и снова добиваться успеха.
Она всё-таки вышла замуж – за ленинградского опера Колю Ружецкого, приехала к нему и прописалась в коммуналку на Лесном проспекте. Общих детей у них не было, и Николай очень любил приёмного сына, поддерживал в нём желание идти работать в милицию. Но в семьдесят пятом году, когда Мишке исполнилось семнадцать, Николай погиб прямо в собственном подъезде – разнимал пьяную драку, и его сзади ударили кирпичом по голове. Парень не отказался от своей мечты, только немного задержался с её исполнением – поработал несколько лет каскадёром.
И только потом, когда Ружецкий учился в школе милиции, и к ним на занятия приехал подполковник Грачёв из уголовного розыска, чтобы присмотреться к ребятам и, возможно, отобрать для себя самых лучших, Галина призналась во всём. Она хотела, чтобы родной папаша хоть что-то сделал для Миши, и потому больше не стала скрывать правду. Как поладили между собой отец и сын, Горбовский точно не знал, но, судя по всему, отношения у них сложились ровные, без обид и упрёков.
Они стоили друг друга – оба никого и ничего не боялись. Отец был героем войны, орденоносцем, подпольщиком, лучшим стрелком, узником гестапо. Сын, прежде чем прийти в милицию, многократно тонул и горел, падал с крыши, скакал на лошади. Оба большую часть своей жизни провели в разных больницах, но потом всегда возвращались в строй и никогда не жаловались на здоровье. Им не было износа, и Михаил Иванович, наверное, до сих пор работал бы здесь – если бы, заходя на посадку, не упал тот злосчастный самолёт…
– Товарищ майор, мне всё ясно! – Ружецкий с трудом дождался, пока Захар кончит говорить. – Вернее, почти всё. Разрешите вопрос?
– Давай! – Горбовский покрылся испариной, и сердце его беспомощно затрепыхалось в груди.
Да что с этим разбойником делать-то, непонятно! Он знает себе цену, да и все её знают. Михаил скромностью никогда не отличался и позволял себе многое. Даже Андрей Озирский никогда так не лез на рожон…
Михаил поставил папку ребром на стол и очень серьёзно спросил:
– А для чего, собственно, в состав группы включён Минц? Вроде, все свои, и переводчик нам не требуется…
– Михаил, опять заводишься? – Захар мысленно отметил и Милорадова, и себя и, конечно же, Ружецкого. – Я считаю, что Минц должен участвовать в оперативно-следственных мероприятиях. Подчёркиваю – следственных…
– А-а, конечно! – Михаил уселся поудобнее. Он прекрасно видел реакцию майора и не мог отказать себе в удовольствии позлить его. – Мишень Саня только в очки видит, как оперативник он – тьфу, одни понты. Но вот со следственной частью без него мы ни за что не справимся, и нечего стараться. Товарищ майор, может быть, замените Минца Гамбаряном? Или Москвиным из моей группы – тоже вариант. Мне будут нужны ребята для чёрной работы. А в па и пируэтах я не нуждаюсь.
– Михаил, бесполезно, – Захар вздохнул и посмотрел на часы. – Изволь выполнять приказ старшего по званию. Сказал, что Минц будет работать, значит, будет. Когда ты станешь здесь начальником, будешь сам командовать.
– Да вряд ли я при своих-то замашках начальником стану, – с притворным сожалением заметил Ружецкий. – Скорее Саня на ваше место сядет – он умеет начальству угодить.
Увидев, что Захар доведён до нужной кондиции и уже ловит ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, Михаил поднялся и застегнул свой клетчатый пиджак. Майора раздражало в нём всё – и модная стрижка, и запах дорогой туалетной воды, и сияющая обувь. Ни разу Ружецкий не явился к начальству грязный и встрёпанный, но Захару от этого легче не было.
