Трумэн слушал рассказ Гровса с большим интересом. Все, сказанное генералом, было для него совершенно неизвестно. Белый дом умел хранить свои тайны, сильно ограничивая число лиц, посвященных в секретный проект.
— Так продолжалось до конца сорок четвертого года. Только тогда стало ясно, что русские окончательно сломали хребет вермахта и стали нашими главными конкурентами в послевоенном устройстве мира. Что же касается немецкого атомного проекта, то благодаря диверсии на заводе по производству тяжелой воды в Норвегии, процесс создания в рейхе оружия возмездия полностью встал. После Арденн и выхода русских армий к Одеру, президент Рузвельт приказал усилить работы над проектом «Манхэттен». Он очень надеялся, что к последней мирной конференции у него будет дубинка, при помощи которой он сумеет укоротить непомерные аппетиты дяди Джо.
— Честное слово, я сделал бы то же самое, Гровс, — усмехнулся Трумэн, — мистеру Сталину совсем не помешал бы отрезвляющий удар по рукам такой дубины. Но будет ли она готова к мирной конференции в Германии?
— Если последние испытания завершаться успешно, то, по заверениям профессора Оппенгеймера, окончательный результат работ следует ждать во второй половине июля, — торжественно доложил Гровс.
— Вторая половина июля это обнадеживающий срок, но скажите честно, Гровс, вы верите в это?
— Да, мистер президент. За все время общения с физиками я немного научился разбираться в их поведении и могу твердо сказать — они сами верят в реальность указанных сроков.
— Прекрасно, прекрасно. Значит, в начале августа нужно будет выбрать место целесообразного применения нашего нового оружия.
— Против кого вы хотите применить бомбу, против русских, сэр? — с опаской в голосе спросил Гровс, но собеседник успокоил его.
— Нет, не против русских. С дяди Джо будет вполне достаточно одной только демонстрации в действии нашего нового оружия. Так сказать, скрытое, но очень явное предупреждение, — хищно улыбнулся Трумэн. — Бомбу следует применить против японцев и чем быстрее, тем лучше. Для Америки война с микадо в сто раз важнее всех европейских дел вместе взятых.
— Слава богу, что вы решили не применять её против Англии, — пошутил генерал, но президент не поддержал его тона.
— Если будет нужно, то применим и против неё. Англия ничем не лучше остальных стран мира, хотя и является нашим ближайшим союзником. Господин Черчилль поет мне дифирамбы, а сам пытается вести свою игру в Европе. По данным нашей разведки англичане так и не разоружил немецкие части, сдавшиеся к ним в плен. Возможно, он намерен сделать из них козырь на встрече со Сталиным, но это идет вразрез с нашими планами и намерениями. Думаю, следует ограничить своеволие Черчилля и твердо указать ему место в нашем кильватере. Президент Рузвельт слишком долго играл в джентльмена с этим обанкротившимся рыжим лисом.
— Вы совершенно правы, мистер президент. Америка есть Америка, а Англия есть Англия, и не следует путать наши жизненные интересы, — подхватил Гровс. В отличие от Черчилля он хорошо знал свое место в кильватере президента.
Совсем иная беседа об интересах Англии и Америки состоялась в Нью-Йорке. Туда из Лондона, специально приготовленный «Дуглас», доставил двух британских джентльменов с особыми полномочиями от премьер-министра Черчилля.
Не имея ни малейшего признака ограничения пищевого рациона, в отличие от большинства англичан, джентльмены хорошо перенесли длительный полет над бурными водами Атлантики. За время полета они с истинно королевским достоинством поглощали бекон с яичницей, хрустящие гренки с оливками и запивали натуральным кофе.
Бросив грязные вилки на подносы с остатками еды, и вытершись белоснежными салфетками, британские гости принялись играть в карты. Ставя на кон сущую мелочь, они неторопливо перебрасывались между собой короткими фразами, состоящими из обозначений и определений, понятным только им двоим. При этом они внимательно следили, чтобы ничего лишнего не стало достоянием ушей стюардов, обслуживавших их на всем пути перелета.
Перед самым прибытием в город «Большого яблока» джентльмены приказали подать им по бокалу шампанского, которое было выпито за успех предстоящих переговоров. Поднятие бокалов было своеобразным ритуалом, который часто приносил им удачу. Последний раз джентльмены поднимали бокалы в конце января сорок пятого. Тогда, через нейтральную Швецию, они летели на тайные переговоры в Германию.
