Александр Васильевич Шуйбо встретил Полынова на пороге своего кабинета. Министр тоже был без пиджака, но при галстуке. Подтянутый, моложавый, он не выглядел на свои пятьдесят лет. Общее впечатление немного портила печать безмерной усталости на скуластом смуглом лице и грустные глаза, но это и понятно — какая уж тут радость в глазах, когда его подчиненным чуть ли ни каждый день приходится извлекать из-под обломков устаревшей техники трупы.
— Полынов? — Шуйбо пожал Никите руку. Вопреки усталому виду голос министра был тверд, взгляд темных глаз ясен. — Очень вовремя. Едем.
И он скорым шагом направился из приемной к лестничному маршу. Полынову ничего не оставалось, как молча последовать за ним.
Забравшись на заднее сиденье служебной «волги» и пригласив сесть рядом Никиту, Шуйбо поинтересовался:
— Почему не спрашиваешь, куда едем?
Полынов корректно кивнул.
— Куда мы едем, Александр Васильевич?
Получилось, будто он ерничает, но Шуйбо то ли не заметил, то ли не придал этому значения.
— Петрович, — обратился министр к шоферу, — в Министерство обороны. — И, повернувшись к Полынову, закончил: — Неувязочка с твоей командировкой, Никита Артемович, получается… Не хотят вооруженные силы нас в Каменную степь пускать.
«Вот даже как…» — подумал Никита. Новость его не удивила — нечто подобное он ожидал. Удивило другое — то, что Шуйбо обратился к нему по имени-отчеству. Какую же услугу оказал министру Дерезницкий в обмен на любезность предоставить место руководителя опергруппы своему человеку, если Шуйбо не только знает его имя-отчество, но и сам вплотную занимается его делами?
— Почему? — спросил Полынов.
Шуйбо тяжело вздохнул.
— К сожалению, этот вопрос всегда был и есть за пределами компетентности нашего министерства, — глухо сказал он, отстраненно глядя в окно. — Наше дело разбирать завалы, извлекать трупы, оказывать медицинскую помощь пострадавшему населению. То есть заниматься последствиями техногенных катастроф, а не выяснять их причины…
Министр немного помолчал, затем перевел взгляд на Полынова.
— Хотя тебя, насколько понимаю, в первую очередь интересуют именно причины происшествия в Каменной степи?
— Да, — согласился Никита. — Но пока я работаю в вашем ведомстве, буду заниматься и последствиями.
— Надеюсь, Никита Артемович, очень надеюсь… — опять вздохнул Шуйбо. — Иначе бы я тебя к себе не взял.
И Никита почему-то поверил. Интуитивно почувствовал, что его назначение на должность руководителя спецбригады не имеет ничего общего с возникшими было в голове подозрениями об интриганских шашнях Дерезницкого и Шуйбо. Оба эти человека были заинтересованы в сильной государственной власти в стране не на словах, а на деле, и их альянс не имел под собой никакой экономической подоплеки. Да и сложившийся по телевизионным выступлениям образ министра по чрезвычайным ситуациям не давал повода усомниться в его честности. Никогда Шуйбо не юлил перед телекамерой, всегда на вопросы корреспондентов отвечал прямо и откровенно. Уж если и его подозревать в коррумпированности, то кому тогда вообще можно верить?
В Министерстве обороны Шуйбо знали в лицо, и никто из караульной службы и не подумал проверять его документы. Потому и с Полыновым решалось все много проще, чем если бы он появился здесь один.
— Он со мной, — коротко бросал Шуйбо на очередном посту в коридоре, и караульный вытягивался перед министром в струнку, беря под козырек.
Наконец, миновав три или четыре поста, Шуйбо с Полыновым вошли в обширную пустую приемную, где за огромным столом с коммутатором откровенно скучал лощеный, прилизанный адъютант. При виде Шуйбо адъютант вскочил из-за стола и щелкнул каблуками. В отличие от караульных был он без фуражки, поэтому не козырял. Многое в последнее время, особенно в форме одежды, российская армия переняла у американской, но салютовать, прикладывая ладонь к «пустой» голове, русские офицеры еще не научились.
— Здравствуй, Игорь, — поздоровался Шуйбо с адъютантом.
— Здравия желаю, господин министр! — выпалил адъютант и расплылся в улыбке. Приятно ему было, что Шуйбо помнит его имя.
