— Ну, это ваши с ним проблемы, — отмахнулся вице-консул. — А у меня к вам дело государственной важности. Вот этот чемоданчик с дипломатической почтой необходимо срочно передать в Каир. Берите, берите.
Никита машинально взял плоский черный чемоданчик и внимательно посмотрел на него. Вес у чемоданчика был порядочный, а два цифровых замочка надежно берегли тайну содержимого.
— Бумаги много весят, — перехватил его взгляд Ненароков.
— Я в Каире останавливаться не буду, — попытался мягко отказаться Никита. — Первым же попавшимся рейсом улетаю в Москву.
— И не надо там останавливаться! — расцвел в улыбке вице-консул. — Тем более, что с дипломатической почтой вам нельзя проходить через таможню без соответствующих документов. Поэтому в зале транзитных пассажиров вас встретит сотрудник российского посольства в Каире Игорь Петрович Постышев и в обмен за оказанную услугу вручит вам билет до Москвы.
Никита ничего не сказал. Интересно, вице-консул его что, за круглого дурака принимает? Впрочем, наверное, именно так и думает. А какие мысли могут быть у мелкого жулика, на пару с консулом ворующего медикаменты? И Полынову внезапно стало жаль Ненарокова. Профессионалам всегда жаль дилетантов, даже когда они противники.
Ненароков предупредительно распахнул перед Никитой дверь в небольшой холл здания частного аэродрома, вошел следом. В холле у никелированной вертушки стоял бравый негр двухметрового роста в гвардейской форме и лихо заломленном берете на макушке. Стоял он, прислонившись к стене и опираясь на ствол швейцарской винтовки «ЗИГ», как на древко дротика. От безделья и беспросветной скуки парень, видно, совсем одурел и впал в полное безразличие. Танк мимо него пройди, и то не заметил бы.
Никита напустил на лицо апломб облеченного важным государственным заданием человека и пошел на гвардейца. На предъявленный билет негр даже не посмотрел и, наверное, Полынов с Ненароковым беспрепятственно прошли бы на летное поле, не акцентируй Никита внимание на чемоданчике.
— Это дипломатическая почта, — поднес он кейс к глазам гвардейца.
Негр смотрел на чемоданчик тупым, бараньим взглядом.
— Дипломатическая почта, — повторил Никита по-английски и постучал по кейсу пальцами.
Наконец гвардеец очнулся и что-то спросил на местном наречии.
Ненароков бросил на Полынова укоризненный взгляд и коротко ответил на том же языке. Гвардеец отрицательно покачал головой и возразил. Вице-консул повысил тон и стал тыкать в лицо гвардейцу свои документы. Тут уж гвардеец окончательно пришел в себя и тоже стал говорить на повышенных тонах, тыча пальцем куда-то в сторону служебных помещений.
Вице-консул еще немного попрепирался с охранником, затем пожал плечами и, повернувшись к Никите, сказал:
— Вы идите, садитесь в самолет, я сам все улажу.
— А чемоданчик?
— Берите с собой.
И они разошлись. Ненароков в сопровождении «бравого» гвардейца направился к начальнику аэродрома, а Полынов через турникет вышел на летное поле.
Но к самолету Никита не пошел. Обогнув здание, он подошел к «лендроверу», булавкой открыл замок багажника и, аккуратно положив кейс, захлопнул крышку. И только затем направился к самолету. «Эх, дурашка ты, дурашка… — в душе пожалел Полынов вице-консула. — Ну что тебе стоило забрать у меня кейс? Я тебе уж и так и эдак намекал, разве что костяшками пальцев по кейсу не стучал, как перед гвардейцем…»
На траве в тени самолета возле шасси сидело двое немолодых людей в старой аэрофлотовской форме. Еще издали Никита услышал родную русскую речь.
— Привет, земляки, — сказал он, подходя.
Летчики повернули головы. Роднила их не только форма, но и усталые загорелые лица, и грустные взгляды, и ранняя седина. Разве что один был чуть постарше, лет сорока пяти, и с голубыми глазами, а второй — помоложе, но тоже за сорок, и кареглазый.
— Привет, — равнодушно отозвался тот, что постарше. — Из России?
— Ну а откуда же еще!
— Значит, уже не земляк, — вздохнул летчик. — Мы с Украины.
— А почему тогда по-русски разговариваете? — съязвил Никита. «Уроки» Стэцька Мушенко не прошли даром.
— А я лучше на старославянском заговорю, чем в принудительном порядке «забалакаю», — все так же равнодушно ответил летчик. — От нас что надо? Весточку, что ли, на родину передать?
